Сумерки превращались в ночь, когда общество, уложив посуду в корзины, отправилось в обратный путь. Пока остальные собирались, мистер Вальгрев и Грация ушли немного вперед, но не скрылись из виду, так что тетушка Ганна могла видеть светлое платье своей племянницы, мелькавшее между деревьями, могла слышать ее счастливый смех. Лишь только все остальные собрались вместе и пустились в путь, как пронзительный крик огласил рощу.
— Боже праведный! Это что такое? — воскликнула мистрис Джемс. — Это голос Грации. Беги скорей, Чарли.
Оба брата бросились вперед, и один из них наткнулся на мистера Вальгрева, который возвращался, держа на руках Грацию. Голова ее лежала на его плече, лицо было покрыто смертельной бледностью.
— Она в обмороке, — сказал он. — Я не понимаю, почему она так испугалась. Мы сели на опрокинутое дерево, чтобы дождаться вас, и вдруг ехидна проскользнула между нами и проползла по ее платью. Она так испугалась, что упала в обморок.
Он тихо опустил ее на траву и положил ее голову на колени тетки. Все родные казались более испуганными, чем можно было ожидать.
— Это только обморок, — сказал мистер Вальгрев успокоительно. — Опустите ее голову на траву, и она скоро придет в себя. Сделайте одолжение, Чарли, сбегайте за водой.
Он стоял на коленях возле девушки, держа одну из ее холодных рук. Лицо ее было бледно как у мертвой, и тетушка Ганна не сводила с него испуганного взгляда.
— Для нее обморок не то что для других, — сказала она, растирая свободную руку племянницы. — Ее не легко привести в чувство. То же самое было с ней в день отъезда ее отца, и намучились же мы тогда с ней. Я думала, что она умерла. Всему причиной, как видите, ее сердце.
— Ее сердце! — воскликнул мистер Вальгрев с испугом. — Что же такое с ее сердцем?
И он поспешно положил руку на грудь девушки.
— Боюсь, что у нее есть какой-нибудь порок в сердце. Ее мать умерла от болезни сердца, пошла однажды наверх за работой и упала у лестницы. Доктор сказал, что ее сердце мгновенно перестало биться. Этот же доктор говорил, что Грация не долговечна, — слишком похожа на мать.
Он почувствовал слабое сотрясение под своею рукой. Слава Богу, сердце, так горячо, так безумно любившее его, не перестало биться. Но он так испугался, что когда Грация открыла глаза и взглянула на него, он был так же бледен, как она.
Она вздохнула долгим, дрожащим вздохом, выпила несколько ложек воды, объявила, что чувствует себя совершенно здоровою, и встала, дрожа с головы до ног.
— Я, кажется, перепугала вас, — сказала она. — Это было очень глупо с моей стороны, но я ужасно испугалась этой гадкой ехидны. Она никого не укусила, не правда ли? — спросила она и с беспокойством взглянула на Губерта Вальгрева.