— Поверь, Энни, мое отношение к тебе меньше всего похоже на братские чувства.
— Когда-то они такими были.
— О да! Но ты не устаешь повторять, что с тех пор ты повзрослела. — Гарольд улыбнулся. — Ты и впрямь тогда была щуплой худышкой с пышной гривой золотистых волос и с огромными, удивительно умными глазами. Теперь ты изящная женщина, притом очень хорошенькая. Но так же, как и тогда, для меня половина твоей прелести в уме, который ярко светится в твоих кошачьих глазах.
— В кошачьих?! — возмутилась Анна.
— У тебя глаза свободолюбивой и чувственной сиамской кошечки, — непринужденно уточнил Гарольд, вставая и подавая ей руку.
Большую часть обратного пути они молчали. Когда до дома родителей Анны оставалось несколько миль, Гарольд неожиданно съехал на обочину и затормозил.
— Что случилось? — настороженно спросила Анна.
— Не будь наивной, — хрипло пробормотал Гарольд и потянулся к ней.
Неужели Гарольд поцеловал меня? — пронеслось в голове Анны. Она не стала отстраняться и решила — о, просто из любопытства, сказала себе Анна, — насладиться долгожданным ощущением слияния их губ. Она не стала протестовать даже тогда, когда Гарольд прижался к ней так плотно, как только мог. Продолжая терзать ее рот, Гарольд проникал языком все глубже, и Анну вдруг пронзило столь острое желание, что она невольно застонала. Гарольд, видимо, воспринял ее стон как приглашение к более интимным ласкам, потому что уже в следующее мгновение его рука скользнула за борт ветровки Анны и нетерпеливо сжала грудь.
Слушая неистовое биение своего сердца, Анна с гордостью думала, что Гарольд наконец-то мечтает о ней. Именно о ней, об Анне Ролтон. Как когда-то она мечтала и грезила о том, чтобы оказаться в его объятиях! Но тогда это были только ее мечты. Анна и не подозревала в Гарольде столько страсти.
Он с трудом оторвался от губ Анны и ласково провел ладонью по ее пышным волосам.
— Как же я был слеп, — хрипло пробормотал он, глядя в полумраке салона на Анну так, словно видел ее впервые.
Она неотрывно смотрела на него и молчала.
— Почему ты даже не спрашиваешь меня — когда? — почти сердито выговорил он.
— Потому что знаю. Ты имеешь в виду те дни, когда я была настолько безумна, что любила тебя.
— Ты правда любила меня, Энни? — ласково спросил Гарольд и хотел снова поцеловать ее, но на этот раз Анна его оттолкнула.
— Конечно, только это было очень давно.
Гарольд сел прямо и невидяще уставился в темноту за ветровым стеклом. Его дыхание было тяжелым, и Анна с удовольствием слушала эти неровные полувсхлипы.
— Скажи мне честно, Гарольд, — нарушила она затянувшееся и ставшее враждебным молчание, — только не ссылайся, пожалуйста, на всякие там порывы. Зачем ты на прошлой неделе приезжал в Берривуд?