Кажется, тот и не собирался кричать. Он лишь блуждал по их закрытым масками лицам, горящим нездоровым взглядом, даже не двигая головой. Гера подал знак Анатолию находиться на охране снаружи, а сам, положив арбалет на пол, присел на кровать в ногах неизвестного.
– Кто вы? – спросил Талеев по-английски.
Человек что-то забормотал. Гера решил сначала, что это какой-то неизвестный ему язык. Однако, прислушавшись внимательно, понял, что незнакомец бормочет одну фразу на французском:
– Это моя расплата! – или что-то похожее.
– Вы говорите по-английски? – Талеев плохо знал французский и вряд ли смог бы объясняться самостоятельно.
– Уже свершилось?! – по-английски человек говорил с заметным акцентом.
– Что должно было свершиться?
Внезапно глаза незнакомца стали вполне осмысленными:
– А кто вы тогда такие?
– Мы не собираемся причинить вам никакого вреда. Кто вы? – еще раз спросил Талеев.
Теперь мужчина испугался. Он дернулся на кровати, словно намереваясь спрыгнуть. Гера положил ему ладонь на колено:
– Вам не надо никуда бежать. Постарайтесь ответить на мои вопросы. Кто вы такой?
Мужчина был абсолютно лыс, с ввалившимися щеками и крючковатым носом, нависающим над узкой верхней губой. Когда он что-то говорил, было видно, что во рту у него осталось не больше полудюжины зубов. Возраст не поддавался никакому определению. Вспыхивающие время от времени нездоровым блеском темные глаза могли принадлежать и юноше, и глубокому старику. Голос от шепота до визга постоянно менял тембр и модуляцию.
– Разве вы меня не знаете? Не работали вместе со мной? Вы пришли убить меня? Нет! В этом нет никакого смысла!
Время катастрофически убывало. Талеев вызвал Галю:
– Галчонок, как там у тебя?
– Абсолютная тишина. Жду вас.
– Спустись к нам в подземный этаж. Толя тебя встретит.
Потом по-английски обратился к Вадиму:
– Выйди наружу, осмотрись. Потом на центральный пульт.
Вадим кивнул и скрылся. Почти тут же в палату зашла Галя и молча встала рядом с кроватью.
– Успокой его по-французски и попытайся вызвать на беседу.
Галин голос произвел чудесное действие. Человек на кровати весь как-то потянулся к ней. Взгляд стал осмысленным, рот приоткрылся в подобие улыбки, и он тихо, но вполне отчетливо заговорил, неотрывно глядя на девушку:
– Теперь я здесь кто-то, вроде пленника. Но это ненадолго. Вряд ли я доживу даже до вполне заслуженной кары. Я безнадежно болен, и наверное, в моем распоряжении всего несколько дней. Простите, мне трудно ориентироваться во времени. Я его просто не замечаю. А они-то не знали, что я уже болен! Иначе все свершилось бы раньше. Значит, я все-таки задержал это страшное преступление! Я могу управлять событиями.