Последствия вчерашнего банкета делали обстановку в автобусе несколько мрачной, сонной. Дрожжин даже попытался взбодрить народ песней, но его не поддержали. Никого не заинтересовала история про дивчину, которая много ему обещала, но каждый раз обманывала и подводила. Каждый день! И особенно жестоко она кинула его во вторник…
Казалось, что обстановку могут разрядить анекдоты, но мешало присутствие Насти. Быстро вспомнились лишь пять пристойных историй, которые можно «при дамах». Потом начались паузы. В тяжелых головах шла медленная сортировка – в сторону отбрасывались явные непристойности, а остальные пытались смягчить. Но анекдот без соли становился пресным.
Паузу надолго заполнил Николай, усевшись, очевидно, на своего любимого конька:
– Вы пока анекдоты вспоминаете, я вам кое-что из своей ненаписанной диссертации расскажу.
– А тема, Николай? Если ты математик, то не надо…
– Я – лингвист. А тема? Если просто, то «Французские словечки в русской речи». Вот, откуда пошло слово «шарманка»?… Так вот, вначале эти приборы играли всего одну мелодию: «Шарман Катрин». Что-то вроде «Прекрасная Екатерина». И в Польше музыкальные ящики до сих пор называют «катринки», а у нас «шарманки». Любопытно?
– Любопытно. Давай дальше.
– Так… Что значит слово «шантрапа»?
– Хулиган… Босяк… Редиска…
– Точно. Нехороший человек. А от каких это французских слов?
– Не тяни, Николай. Мы в академиях не обучались.
– Слушайте… Наполеон в Москве. Все горит, а ему нужна торжественная встреча. Нужен хор радостных горожан… армия ловит несколько сотен москвичей и сгоняет их на Соборную площадь. Главный французский музыкант заставляет их петь и сортирует. Этих – в хор, а эти – «Шантре па», что значит: «петь не смогут». Представляете! С тех пор так в языке и засело: хорошим людям почет, а остальные – шантрапа.
– Здорово, лингвист! Давай дальше. У тебя все слова на одну букву?
– Да, следующее тоже на «ш». Я французский только на одну букву учил… Дальше, из той же оперы…
– Что, тоже о певцах?
– Нет, из того же времени… Слово «шаромыжник». Что это?
– Попрошайка… Бомж… Жулик…
– Точно! За двести лет значение не изменилось… Так вот, французы отступают. Зима, холод. Они в лаптях, замотанные платками, голодные стучат в каждый дом и что-то там просят. Обращение при этом самое галантное: «Шерами», что значит: дорогой друг. А наши бабки им: «Шерами, шер ами… Пошел отсюда, шаромыжник!»
– Любопытно. А я думал это воровской жаргон. А тут – дорогой друг, да еще по-французски.
– Это еще что! Вот слушайте дальше – слово «шантаж…»
Иван Полупанов знал, как встречать москвичей. Тем более этих, что из «Дронта». Их разносолами не удивишь. Здесь мидии в белом соусе и бутылка выдержанного «Клико» не произведут такого впечатления, как жаркое из медвежатины, соленые грузди, свежекопченая нерка и двухлитровая бутыль мутного самогона. А главное баня – старый почерневший сруб внизу, на каменистом берегу притока Авачи.