Но это было в первую их встречу. На следующий день Баскаков положил перед Кариным лист бумаги с колонками цифр. Внешне это напоминало шифровку из старых шпионских фильмов, но это было что-то другое.
Баскаков не дал Карину времени разобраться в этих сумбурных строчках. Он начал говорить быстро, убаюкивающим, ласковым и одновременно зловещим полушепотом:
– Вы только не волнуйтесь, Юрий Иванович. Эту бумажку я вам оставлю. Потом все аккуратно сверите. Здесь вот номера дел, а это – странички… Странно, но все эти дела были у вас в руках. А этих страничек в них уже нет… То есть, кое-где есть, но это где вы перенумеровали. Зря. Заверительные надписи своей рукой подделали… Интересные были документики. И рукописные сообщения из рабочих дел агентуры, и сводочки из разработок, и сигнальчики из литерных дел… Конечно, на стопроцентное уголовное дело здесь тянет, но слабо. Мороки много. Обыски, экспертизы, сличение почерков, отпечатков. Муторное это дело. Но есть еще несколько фактиков. Возможно, и косвенное, но для суда – убийственные. Вернее – для подсудимого. Смотрите там – я красными галочками отметил. Это агентурные сообщения некого «Садура», который в свое время в благородном патриотическом порыве стучал. И на кого?! На того, кто сейчас является одним из наших светочей, одним из лоцманов. И все бы ничего, но сейчас «Садур», в миру Садиков Артур Ильич, тоже не маленький начальник. Даже смог вам, Карин, Этот особняк выделить. И почти забесплатно. С чего это он такой добрый?
Баскаков встал, подошел к окну и, повернувшись спиной к Карину, размял плечи и замер, закинув руки за голову. Так не ведут себя в чужом кабинете. Гость явно давал понять, что он здесь хозяин, а не проситель, не будущий пенсионер, ищущий выгодное теплое место. И еще он демонстрировал полное спокойствие и уверенность. Он совершенно не боялся, что после всего Карин не подскочит сзади и не приласкает его по темечку пепельницей из яшмы или гордо восседавшей на столе бронзовой птицей о двух головах.
Через минуту Баскаков обернулся и жестом пригласил Карина в дальний угол кабинета, где около маленького столика стояли два одинаковых кресла. По дороге он мимоходом ограбил служебный сервант, вытащив первую попавшуюся бутылку и пару фужеров. И только когда по кабинету распространился хвойный и пряный можжевеловый аромат, стало ясно, что в ярком импортном сосуде был джин… Только потом Карин понял, что в этом было что-то символическое. Именно в этот день Баскаков «выпустил джина из бутылки». Но Карин понял это лишь через пару лет. А пока он пил, молчал и слушал: