– Жить хочешь – молчи! Нет – ори!
Храп в коридоре на мгновение затих, чтобы через секунду вновь мощно задрожать под низкими сводами.
В глазах полковника полыхнул зеленый огонь.
Царь ойкнул и обмяк, сознание покинуло расслабившееся тело.
– И это Иван Грозный? – скривился полковник, поворачиваясь к замершему за спиной пономарю. Подмигнул светящимся глазом, отчего у того застучали зубы, а по спине поползли холодные капли. – Поможешь мне? – спросил он, сотрясая руками над головой – то сдвигая их ладонями друг к другу, то разводя в стороны и напрягая. Хилая искра стекла с пальцев и тут же исчезла.
– Нет! – задирая голову к потолку, полковник с трудом сдержал крик. – Ты не можешь со мной так поступить!
Он был зол на Вирусапиенса, но еще больше он жалел себя.
«Чего это он?» – вздрогнул Малюта. На какое-то мгновение он даже усомнился в своем выборе. Может, напрасно он так быстро согласился стать цепным псом страшному незнакомцу? Однако, вспомнив необъяснимое появление дьявола с лицом царя, склонился над беспомощным Иоанном. Мелькнуло широкое лезвие, и пономарь, не глядя, полоснул чуть выше руки, касающейся выпуклого подрагивающего кадыка.
– Надеюсь, твой Бог не менее могуч, чем его! – прошептал он, поднимая круглое лицо и тыкая окровавленным ножом в сторону бьющегося в конвульсиях тела.
Полковник опустил глаза, спокойно посмотрел на перерезанное горло убиенного Рюриковича.
– Ты слишком решителен для пономаря, – хищно улыбнулся претендент на освободившийся престол, отчего у будущего опричника застучали зубы и вдоль позвоночника скользнул холодный ручеёк.
– Быть тебе рядом со мной!
Пряча горячий нож за голенище потертого сапога, Малюта вытер покрасневшие от крови ладони и, глянув на мертвого самодержца, тихо прошептал:
– Слаб человек.
* * *
– Но, несмотря на кажущуюся хрупкость, человеческий организм остается очень сложным и отлаженным механизмом, – продолжал профессор, оглядывая «Медвежью берлогу», в которой с раннего утра заседали наиболее стойкие его подчиненные, выдержавшие передряги последних дней.
Низкорослый Алик Ванидзе, беспрестанно меряя комнату мелкими шагами, замотал головой.
– Да-да-да, механизм! – настаивал Медведев.
– И обязательно с программным управлением! – с этими словами он коснулся указательным пальцем виска.
Худощавый Мелехов поморщился, мельком оглядев своё тщедушное тело, взглянул на розовощёкого Семёна, поедавшего за соседним столом домашние пирожки, и широко улыбнулся.
– Механизм-то механизм! – съехидничал он. – Только кому-то от природы достались швейцарские часы, а кому-то кухонный комбайн.