Капитан заговорил отрывисто, точно гвозди в крышку гроба заколачивал:
- Нужно запросить помощи у Быстрицкого. Если он выдвинет на позиции «гвоздики», то после артподготовки можно смело идти на прорыв. А так…. Считаю, перспектив нет. Нас просто сметут слитным залпом лучники, еще до того как мы сможем ослабить их силовую защиту.
Барон после всего сказанного пасмурнел. Он облокотился на столешницу и устало произнес:
- Буду думать. А теперь…. Пошли вон.
Когда все вышли, Дробыш выдвинул нижний ящик стола и достал недопитую бутылку армянского коньяка и рюмку. Плеснул янтарную жидкость и поднес ее ко рту. В этот момент раздался близкий взрыв, стекла задрожали, барон от неожиданности дернулся и выплеснул половину налитого коньяка себе на брюки. Он несколько секунд наблюдал, как пятно увеличивается в размерах, а потом выругался и с силой швырнул рюмку в стену. Стеклянные осколки посыпались на пол.
Разноцветный поток пронизывал все естество и порождал боль в каждой частице организма. В сознании пульсировало единственное желание - покинуть тело, вдруг ставшее клеткой заполненной болью. Кроме ярких всполохов и гудения потока ничего не было видно и слышно. Но вот. Где-то в глубине, там, где рождаются чувства, проявилась маленькая голубая искорка. Она медленно разрасталась, отвлекая на себя внимание потока. Вмешательство искорки позволило боли немного утихнуть, и тогда родились мысли: «Где я? Кто я?»
Поток ослабел настолько, что стало возможно осмотреться и попытаться понять окружающее пространство.
Оно было серым и повсюду, до бесконечности, его пронизывали жгуты энергии во всех направлениях. Эта безмерность давила, порождая безысходность. По воздействию ее можно сравнить с недавней болью. Сознание определило это новое чувство и дало ему название - страх.
Рядом послышался звонкий смех. Он заглушил другие звуки, отодвинул разноцветные зарницы и страх, от того, что называется - Я.
- Хи-хи-хи-хи, - продолжала насмехаться искра. Нет уже не искра. Маленькое голубое пламя кружилось в танце перед взором.
- Ты кто?
Танцующее пламя не ответило. Оно схватило нежданного гостя этой бесконечности и, продолжая смеяться, бросило куда-то вниз.
Александр открыл глаза, и первое что узрел обклеенный светло-зелеными обоями потолок. От времени они потемнели, а в некоторых местах абстрактный рисунок смазался от влаги. Бер непонимающе заморгал и повернул голову. Рядом с кроватью, на которой он лежал, сидел Михаил Карпов. Глаза закрыты, руки Миша держал над его телом и медленно водил ими, совершая манипуляции с энергетикой. Чувствовалось покалывание внутри от воздействия Карпова, и вместе с тем Александр не ощущал себя больным или раненным. Это он вслух и сказал.