– Так, значит, – медленно, чтобы унять бешено бьющееся сердце, проговорил Алексей, – все, что он мне сказал, неправда?
– Разумеется, – ответил Видок. – И про пылкую любовь к княжне Александре – тоже. Все дело в том, что у принца Кассельского, свадьба с которым у княжны назначена, если не ошибаюсь, на зиму, – так вот, у принца Кассельского есть одна ловкая любовница, актрисулька. Она вовсе не горит желанием отдавать своего любовника даже самой прекрасной женщине на свете. Поэтому она наняла Эльстона, чтобы он поселился здесь и скомпрометировал княжну, разыграв несуществующую страсть. Авось тогда и свадьбе не бывать. Опять же, приличные принцы на дороге не валяются, так что дамочку вполне можно понять.
Видок сидел в кресле с видом победителя, закинув ногу за ногу, покачивал носком ботинка и поигрывал тросточкой. Его глаза насмешливо следили за Алексеем, которому в этот момент больше всего хотелось выкинуть своего старого знакомого в окно.
– Надо же, как вы побледнели, – тоном притворного участия заметил Видок. – Уверен, в вашем состоянии вредно так волноваться.
Алексей начал закипать.
– Так вы знали все это? И об Эльстоне, и о княжне, и об актрисе…
– Разумеется, мой мальчик.
– Но почему же вы мне ничего не сказали? Почему…
Видок прищурился. Взгляд его стал колючим и холодным.
– Помнится, не так давно я попросил вас о совершенно пустячной услуге. Не о том, чтобы кого-то прикончить, а всего лишь о том, чтобы разговорить малютку горничную, чьи сведения мне до зарезу нужны. Помните, что вы мне ответили? Что это не ваше дело. Так вот, мсье Эльстон – не мое дело. Как говорится, услуга за услугу, так что мы с вами совершенно квиты.
– То есть вы решили меня проучить, – угрюмо бросил Алексей.
– Именно так, – с готовностью отвечал Видок. – Но замечу, что вы сами напросились. Если бы вы вели себя по-другому, я бы, глядишь, и подсказал, как с наименьшими потерями выбраться из ситуации. А теперь, – Видок иронически улыбнулся, – лежите и жалейте о том, какая у вас была превосходная возможность укокошить Альфреда и как вы из-за своей собственной глупости ее упустили.
– Знаете, мсье, – беспомощно признался Алексей, – встречал я негодяев, но по сравнению с вами…
Видок поднялся.
– По-моему, больной начал заговариваться, – уронил он в пространство. – Если уж на то пошло, то да, я негодяй, но ведь и вы не образец честности. Я могу украсть, могу предать, но я не подряжаюсь в убийцы.
Алексей замолчал. В сущности, ему было нечего возразить. Но то, что уже второй человек за последние несколько дней дал ему понять, что он наемный убийца, определенно являлось скверным признаком.