М: Я выскажу свое субъективное мнение, поэтому можно обращать на него внимание, а можно совершенно не обращать. Это просто очень сильное ощущение такое. Это касается раздельного творчества Аркадия Натановича и Вашего. Ощущение такое, что Аркадий Натанович — это, как бы сказать, блестящий стилист, а вы — генератор идей…
БН: А-а, да-да-да. Я вспоминаю это. Нет, это неправда. Это неправильно.
М: Но даже по текстам, если взять отдельные тексты… если взять то, что написал Аркадий Натанович отдельно — это, как вы указываете в «Комментариях», — 90 % Аркадий Натанович и 10 % АБС вместе взятые.
БН: Да. Мы задумывали, как правило, эти вещи вдвоем.
М: Стиль в них — не оторваться, но вот такое ощущение, что объема нет, а в ваших произведениях, наоборот, колоссальный объем информации.
БН: Я помню эту вашу фразу, я очень удивился, когда это прочитал.
М: Такое ощущение.
БН: Как я могу это опровергнуть? Могу только сказать, что это не так. Насчет стиля я не скажу — у кого блестящий, у кого тусклый…
М: Я не говорю, что тусклый, Борис Натанович!
БН: Слову «блестящий» противопоставлено слово «тусклый».
М: Нет-нет! Тут нет противопоставления.
БН: С одной стороны блестящий, а с другой стороны какой? (улыбается).
М: С другой стороны, как бы сказать… на уровне очень хорошей литературы, но без изюминки какой-то.
БН: В общем, вы не подобрали еще слов, сами не очень четко выработали идею какую-то…
М: Идею я как раз пытался сформулировать…этот вот информационный объем, заложенный в ваших романах, в него как бы погружаешься с головой.
БН: Я на эту тему, как вы сами понимаете, много раз разговаривал. Было очень много разговоров — кто доминировал в творчестве братьев Стругацких, кто в чем…
М: Тут нет доминанты.
БН: Неважно. Но вот как разделялись обязанности. Я много раз на эту тему говорил и мне просто нечего добавить к тому, что я уже сказал. Не было никакого доминирования. Если и было какое-то, как бы это сказать, разделение труда, то разделение труда было по специализации. Вот Аркадий Натанович был крупным специалистом по японщине, по армии он был крупным специалистом. Когда речь в тексте заходила об этих предметах, то главенство и доминирование принадлежало Аркадию Натановичу. Когда речь шла о математике, физике, поэзии… наконец, филателии — вот тут Б. Стругацкий вступал, и тут уж Аркадий Натанович помалкивал. А Б. Стругацкий говорил, что здесь надо писать то-то и так-то. Единственное разделение, которое я могу себе представить, состояло именно в этом.
М: Борис Натанович, я, наверное, неудачно как-то это всё формулирую…