— Не грусти, малышка! Конечно, все будет хорошо. Мы с тобой покорим мир, — шутливо произнес он. — А сейчас нужно думать только о предстоящем празднике. Восемнадцать — это здорово! Самый лучший возраст. Теперь ты совершеннолетняя, тебе можно танцевать в клубах всю ночь, гулять допоздна и даже заниматься сексом. Впрочем, что касается последнего пункта, вряд ли современная молодежь ждет восемнадцатилетия.
Валери хохотнула, хотя ей было не до смеха. Коул не подозревал, как близко он подобрался к опасной теме. Она-то действительно ждала этого дня рождения: Коул был много ее старше, и связь с ним была под запретом. Зато теперь, когда Валери достигла совершеннолетия… О, уже никто не посмеет упрекнуть Коул а в том, что он связался с малолеткой!
— Что ты так на меня смотришь? — спросил он.
Валери загадочно улыбнулась и, прежде чем спуститься с дерева, прошептала Коулу на ухо:
— Пожалуйста, ничего не говори моим братьям про секс. Иначе они никогда не выпустят меня из дому. Даже когда мне исполнится тридцать.
Вечеринка была в разгаре, когда Валери заметила, что Коул собирается уходить. Он искал свою куртку в мешанине верхней одежды, наваленной грудой на диванчике в холле.
Валери чуть не выронила бокал из рук. Куда это Коул собрался? Нет, она ни за что его не отпустит!
— Эй, тебе скучно? — Она подошла к нему и оттеснила его поближе к гостиной, где веселились гости.
— Нет; что ты! — Коул виновато взглянул на нее. — Праздник удался на славу. Все очень здорово…
— Тогда почему ты уходишь?
— У меня дела.
— Какие еще дела? — Валери очень старалась не нервничать, но у нее плохо получалось держать себя в руках. Еще чуть-чуть, и она полностью поддастся панике.
Коул вздохнул. Он явно не хотел ничего объяснять, но знал, что Валери все равно от него не отстанет.
— Я чувствую себя не в своей тарелке.
— Что это значит? — Валери захлопала длинными ресницами.
Коул запустил пальцы в свою густую шевелюру, как всегда, когда злился или нервничал.
— Все только и говорят о планах на будущее. Мне очень тяжело, Валери. Я-то не могу поделиться своими мечтами. На меня смотрят с сочувствием и даже ни о чем не спрашивают, потому что знают, что уж я точно ничего в своей жизни поменять не смогу.
— Коул, у тебя паранойя. Никто тебе не сочувствует! Многие, наоборот, завидуют. В свои двадцать шесть лет ты добился гораздо большего, чем иные в сорок.
— Стать управляющим захолустным супермаркетом, по-твоему, предел мечтаний для жителей нашего района?
— Для многих — да.
— Я с удовольствием поменялся бы своей судьбой с этими многими, — раздраженно произнес Коул и снова принялся искать куртку.