Барин улыбается торжествующей скромной детской улыбкой, чувствуя себя благодетелем.
Бабы начинают вой. Чурисенок сам теперь видит, что дело его пропащее.
Переселиться Чурисенок не хочет: «Конопляники у нас здесь искони навозные, а там что? Да и что там? Голь. Ни плетней, ни овинов, ни сараев, — ничего нетути».
Чурисенок держится за свое бедное житье, которое хоть «искони заведенное». Тут и гумно, и огород, и ветлы.
Чурисенок хочет, чтобы его не трогали.
Он стар. Сверстники его — он их перечисляет — все его моложе были, «а уж давно земли посложили».
Ивану тягло сложить не на кого. Барщина растет: «Тут подушные прибавили, столовый запас тоже сбирать больше стали, а земель меньше стало и хлеб рожать перестал». Приказчик «навозные земли в господский клин отрезал».
Чурисенок пропадает, хотя он мужик рабочий.
По-другому пропадает Юхванка Мудреный. Пропадает и Давыдка Белый — смирный, тихий, не могущий работать мужик.
Хорошо только в доме богатого мужика, у которого пять троек работают на извозе, и чистая изба, и пчельник.
Нехлюдов предлагает богатому Дутлову: «Купи ты со мной пополам рощу в казенном лесу, да еще землю…
Кроткая улыбка вдруг исчезла на лице старика».
Он доказывает, что купить ему не на что, что это про него злые люди говорят, а у него, кроме пятнадцати целковых, ничего нет.
Нехлюдов уходит ни с чем.
Старик по-своему прав: дать он барину может, но получить обратно от барина не сможет.
Барин захочет — отдаст, захочет — не отдаст. А если барин продаст землю, то и не выполнит уговора.
Конечно, Нехлюдов не Толстой; но Толстой где-то рядом, и Нехлюдов может оказаться Толстым. А Толстой все время пишет в эти годы братьям: в марте 1849 года он просит брата Сергея продать лошадей, да поторопить раздел пустоши Гончуровки. Тоже, вероятно, собирается продать. Тогда же он пишет приказчику о продаже леса, а в апреле брату Сергею опять о продаже. И опять тому же брату пишет недели через две: «Кончи как-нибудь с этими купцами».
В мае он просит брата продать Малую Воротынку — имение с двадцатью двумя душами, и в мае же он опять настаивает, чтобы продавали скорее землю и хлеб. В декабре следующего года он хлопочет о перезалоге и в декабре же пишет тетке Ергольской опять о деньгах.
Он горит, и продает, и торопится, и путает. И как же с таким барином стать компаньоном, товарищем в деле? Деньги Дутлова могут пропасть.
Дурит барин. Ночь, месяц светит, вору острастка, ночь светла. А барин не спит, играет большими руками на пожелтевших, покоробленных костях теткиного пианино, а иногда возьмет собаку и ее желтыми собачьими лапами хлопает по клавишам.