Стрелок неторопливо спустился с холма, ведя за собой осла, навьюченного бурдюками, в которых плескалась влага. На краю казавшегося безжизненным кукурузного поля он остановился, глотнул воды, чтобы пошла слюна, и сплюнул на иссушенную землю.
– Пусть живет твой урожай.
– И вам того же, – отозвался поселенец, разгибаясь. В спине у него явственно хрустнуло. Он окинул стрелка взглядом, в котором не было страха. Гниение не коснулось той малой части его лица, что виднелась между бородой и волосами, а в глазах, хоть и диковатых, не было безумия.
– У меня только кукуруза и бобы, – сказал он. – Кукуруза дармовая, а за бобы с тебя причитается. Их время от времени носит сюда один человек. Но он надолго не задерживается. – Поселенец коротко хохотнул. – Боится духов.
– Небось, думает, что ты и сам дух.
– Небось.
С минуту они молча смотрели друг на друга.
Поселенец протянул руку.
– Меня звать Браун.
Когда стрелок пожимал протянутую ладонь, на низком гребне земляной крыши каркнул тощий голенастый ворон. Поселенец коротко указал на него:
– Это Золтан.
При звуке своего имени ворон снова каркнул и полетел к Брауну. Он приземлился на голову поселенца и устроился на этом насесте, крепко вплетя когти в густые нечесанные волосы.
– Чтоб ты сдох, – весело прокаркал Золтан. – Чтоб ты сдох вместе с лошадью, на которой приехал.
Стрелок добродушно кивнул.
– Боб – музыкальная еда, – вдохновенно продекламировал ворон. – Чем больше ешь, тем громче бзда.
– Ты учишь?
– По-моему, только этому он и хочет учиться, – откликнулся Браун. – Пробовал я выучить его «Отче наш». – На мгновение он перевел взгляд за землянку, к безликой спекшейся песчаной равнине. – Только сдается мне, «Отче наш» не для этих краев. Ты стрелок. Верно?
– Да. – Стрелок присел на корточки и вытащил табак и бумагу. Золтан отпустил голову Брауна и, хлопая крыльями, сел стрелку на плечо.
– Небось, тебе нужен тот, другой.
– Да. – На языке завертелся неизбежный вопрос: – Давно он прошел?
Браун пожал плечами.
– Не знаю. Тутошнее время – занятная штука. Больше двух недель назад. Меньше двух месяцев. С тех пор человек с бобами приходил дважды. Верно, недель шесть прошло. Вероятно, я ошибаюсь.
– Чем больше ешь, тем громче бзда, – сообщил Золтан.
– Он останавливался? – спросил стрелок.
Браун кивнул.
– Остался поужинать, как, наверное, останешься ты сам. Так, скоротали время.
Стрелок поднялся, и птица, громко жалуясь, снова перелетела на крышу. Он ощутил странную дрожь нетерпения.
– О чем вы говорили?
Браун вскинул бровь.
– Не так чтоб много. Бывает ли дождь, да когда я здесь появился, да не схоронил ли жену. Говорил в основном я, а это со мной не каждый день бывает. – Браун умолк. Тишину нарушал лишь сильный ветер. – Он колдун, верно?