Тонкий, пронзительный женский визг вырвал Галирию из странного оцепенения, владевшего девушкой до этого момента. Нечто подобное этому состоянию, напоминавшему то ли полусон, то ли паренье между жизнью и смертью, когда серая дымка нереального плотно окутывает не менее тусклую действительность, девушка испытала до этого только раз в жизни, когда в метель заблудилась в нескольких шагах от дома.
Однако, несмотря на беспамятство последних минут или часов, девушка четко помнила все, что так неожиданно с ними произошло во дворце. Помнила горящие полусумасшедшим азартом черные глаза шамана и подавляющую всякое сопротивление непонятную силу, заставлявшую покорно шагать в портал. Помнила, как напряженно смотрел на нее брат, как бледнела Милли, которой удалось удержаться возле наставницы. Очень ясно отпечатались в памяти перепуганные глаза Тайлихон, окруженной почему-то зеленоватым сиянием.
И перекрывая все эти воспоминания стояло перед глазами побелевшее лицо рванувшегося к ней герцога, снова заставляя сердце сжиматься от нежности и боли.
- Ну что ты орешь! - звонкая пощечина прервала визг и Галирия решительно села, пытаясь хоть что-нибудь рассмотреть.
- Не смей ее бить! - разгневанно взвизгнул третий голос, - она принцесса!
Северянка выпуталась из шелкового кокона, в который превратился подол ее собственного платья и торопливо повернулась на звук голосов.
Две женские фигуры, непримиримо меряя друг друга взглядами, стояли неподалеку, едва ли не по пояс утопая в куче подушек. Чуть дальше виднелись голова и вздрагивающие от рыданий плечи сидевшей в тех же подушках Аглессы.
- В чем дел? - Гали с трудом удалось нащупать ногами пол и встать, выбираясь из мягкого плена.
С каждым мгновением у девушки крепло впечатление, что они попали в склад торговца подушками.
Разноцветные, большие и маленькие, круглые, квадратные и продолговатые… Различного качества и ценности. Были подушки в чехлах из дорогой парчи и бархата, а были из обычного крашеного полотна. Большинство было вышито шелком и бисером, но попадались и просто гладкие, обшитые позументом или бахромой, с аппликацией из шелка и меха.
- Ты мертвецов не боишься? - Хмурая Риселла явно загораживала что-то своей юбкой.
- Нет, - категорично мотнула головой лурденка, и это было правдой.
Именно на женщинах лежала в их стране обязанность собирать покойных в последний путь, и дочери бедного семейства не раз приходилось видеть, как это делают старшие. Тетушки, племянницы, кузины. Денег, чтоб приглашать посторонних, в семье не было.
- Тогда смотри, - Риселла отодвинулась, но продолжала бдительно поглядывать на подругу по несчастью.