Весть о зверствах анненковцев быстро разошлась по всей округе. Случилось то, чего инстинктивно более всего опасался Тихон Никитич. Сотни тысяч сибирских крестьян-новосёлов, до того в основном сохранявших нейтралитет, теперь явно стали сочувствовать большевикам.
В самом конце сентября в Усть-Бухтарму вновь прибыл Степан Решетников, щеголявший в погонах хорунжего. В офицерский чин его из вахмистров произвёл Анненков по совокупности, за отличие в боях против красных на Урале и при подавлении восстания в Славгороде. Степан, конечно, сразу оказался в центре всеобщего внимания, его расспрашивали о том, где и как он воевал, дивились его офицерству. Он, охотно говоривший о боях на верхнеуральском фронте, про Славгород отвечал уклончиво и в общих чертах. И только когда на правах родственников к Решетниковым пришёл Тихон Никитич с супругой, Степан, дождавшись когда мать с Домной Терентьевной и Полиной ушли из горницы смотреть привезённые им подарки для матери и невестки... Отцу, брату и Тихону Никитичу он рассказал всё, что сам видел, в чем участвовал, и в чем не участвовал, но слышал. Атаман только покачал головой:
- Да, молодцы... натворили дел... Ладно Степан, у тебя самого ни жены, ни детей, но неужто там у вас все такие? Говоришь, баб славгородских плетьми пороли? Об матерях да сёстрах своих бы подумали, раз жен нет.
- Про всех не скажу, но то, что наш атаман Борис Владимирыч, дай Бог ему всяческого здоровья, не семейный это точно. Говорят, у него вроде и бабы то никогда не было. Может и брешут, не знаю. Но то, что жалости у него ни к мужику, ни к бабе нету никакой, за это подписаться могу. А как же иначе, иначе никак, не мы их, так оне нас,- не сомневался в правоте своего вождя Степан.
- Ну, тогда и мне всё понятно,- со вздохом проговорил Тихон Никитич.- Боюсь, совсем мы пропадём с такими воеводами...
Кровавые известия из Славгорода накалили обстановку и в Бухтарминском крае. Крестьянам-новосёлам особенно не нравилось, что и до них могут дойти мобилизационные команды Временного сибирского правительства, забирать парней и молодых мужиков в белую армию. А некоторые экскоммунары, рассеявшиеся по деревням, не упускали возможности вести свою агитацию. Имея опыт политической демагогии, они говорили, что воевать придётся против таких же трудящихся людей. К ним прислушивались, согласно кивали головами, однако если кто-то из бывших коммунаров забывался и по инерции начинал говорить, что надо построить светлое царство труда, жить большими коммунами, землю обрабатывать сообща... Здесь их сразу понимать переставали.