Мы всё ещё стояли перед вывеской разинув рты.
Наконец Эрвин сказал:
— По-моему, и тут тоже дерут! Ишь ты, один раз прокатиться — тридцать пфеннигов!
— Трусишь? — обрадовался я.
Я надеялся, что он скажет «да» и мы уйдём подальше от этой «комнаты страхов».
Но Эрвин всё ещё злился.
— Сам трусишь! — крикнул он.
— Это я трушу? Я вот не боюсь «комнаты страхов», а ты боишься!
По правде сказать, мне не особенно хотелось в эту «комнату страхов». Папа часто говорит, что для настоящего Циттербаке у меня смелости маловато. Но, чтобы меня несколько раз подряд обзывали трусом, этого я не мог стерпеть.
— Нечего зря болтать! — сказал я. — Давай садись, поехали!
— Ладно уж! — угрюмо пробормотал Эрвин, пересчитывая монеты.
Мы подошли к кассе, а Петер и Бруно остались у входа, чтобы понаблюдать, что с нами произойдёт. Между тем дядька у кассы кричал во весь голос:
— Заходи! Заходи! Здесь живая смерть по стене бегает! У Цезаря Штильмана вы от страха посинеете!
Опять я почувствовал, как у меня мурашки по спине поползли.
Мы с Эрвином сели в свободную тележку, и когда мы катились мимо Петера и Бруно, то помахали им на прощание и улыбнулись. Но было уже не до смеха. Тележка дёрнулась, ворота за нами захлопнули, и мы очутились в полной темноте.
Сразу на нас со всех сторон обрушился какой-то рёв и визг. Тележку кидало из стороны в сторону, пришлось обеими руками вцепиться в поручни. Вдруг впереди показались огромные красные глазищи, и мы пронеслись под чудовищной совой. То и дело тележка стукалась о какие-то двери, они распахивались, и я сгибался в три погибели: всё думал — сейчас по уху получу. Вдруг перед нами выросло… привидение! Оно грозило нам белой рукой.
Эрвин взвизгнул:
— Бежим отсюда!
Но как убежишь, когда тележка несётся всё быстрей и быстрей. Потом чьи-то длинные шершавые пальцы пытались схватить нас за волосы, стали ощупывать лицо.
— Мертвецы! — заорал я и зажмурил глаза.
Где-то рядом ударила молния, загрохотал гром, и в ослепительной вспышке я увидел двух ведьм. Они плясали вокруг нашей тележки. Но самое страшное ожидало нас впереди. Тележка замедлила ход, стало немного светлее. Мы с Эрвином поглядели друг на друга и уже хотели перевести дух, но куда там… В освещённой нише стоял скелет и молча манил нас костлявой рукой. Медленно мы катились прямо ему под ноги. Всё ближе, ближе… Волосы у меня встали дыбом.
Я вскочил и закричал:
— Не могу больше!
Эрвин хотел меня удержать, но тележка метнулась в сторону, и я очутился на холодном песке. Я ничего уже не видел и только слышал где-то вдали жалобные вопли Эрвина: