У меня потом ещё три дня голова кружилась. А стоило вспомнить о карусели, как начинало мутить. С мамой мы очень долго были в ссоре. Она считает, что я её обманул, и почти совсем не говорит со мной. Но ведь она же не знает, для какого важного дела я тренировался! Зато я теперь хорошо знаю, что такое невесомость и как трудно её переносить. Но трудно или не трудно, а надо! Наш классный руководитель всегда говорит: «Ради большого дела надо уметь приносить жертвы». Я считаю, что уже принёс много жертв. Теперь товарищ Хрущёв обязательно разрешит мне слетать в космос. Я уже здорово натренировался. Только вот как мне добраться до Москвы, чтобы всё ему рассказать?
Самое удобное время, чтобы попасть в Москву, — это каникулы. Вот я и решил в весенние каникулы отправиться туда пешком. На железную дорогу у меня денег не было. И, если бы я даже попросил маму и объяснил бы ей, что это для важного дела, она всё равно ничего бы мне не дала. А рассказать ей всё по правде я никак не мог. Даже папе не мог. Ведь это же очень важное дело, а очень важное дело надо хранить в тайне. Каникулы у нас будут только через две недели, но я подумал: «Хорошо бы заранее всё подготовить». Я положил в рюкзак ночную рубашку, тапочки, школьный атлас и отложил всякой еды понемножку: два пакетика сухарей, несколько кусков хлеба. И кусочек сала тоже. «Ну, — думаю, — этого должно хватить!» В карманчик рюкзака я сунул пионерский галстук и бинт — это на случай, если я в космосе ударю себя по руке молотком или вывихну ногу. И ещё — моё пионерское удостоверение.
Теперь я смело мог стартовать на Москву. Но тут мне встретилось одно препятствие. Наш пионерский отряд решил как раз в весенние каникулы устроить поход. Да ещё трёхдневный с игрой на местности, потом мы должны были побывать в гостях у Национальной Народной Армии.
До чего мне хотелось пойти с ними! Но, когда подошёл Петер и спросил меня, я сказал:
— Ой, ребята! Я бы очень хотел пойти с вами, но у меня такое важное дело, что и сказать нельзя.
— Это какое же? — спросил Бруно.
Луиза фыркнула и стала дразниться:
— «Такое важное, такое важное»…
— А вот увидите! — сказал я.
Тут все разом загудели, как потревоженный улей, и накинулись на меня: я, мол, эгоист и всегда иду против коллектива! А это совсем неправда. Полёт в космос гораздо важнее пионерского похода.
— Ребята! — сказал я. — Мне очень жаль, но я никак не могу.
Тогда Гарри, наш пионервожатый, сказал, что ему придётся поговорить с моими родителями и узнать, какое такое у меня важное дело.
Вот беда-то! Как же я выкручусь? Что я скажу маме и папе?