— Но как она могла бы не быть укрытой?
— У нее есть деньги для таких розысков?
Это заставило Чарли задуматься. Его лицо сморщилось в усилии вспомнить что-то, не связанное с латынью или греческим.
— Я точно не уверен, Оуэн. Мама сказала, что она обеспечена, хотя мне показалось, что обеспечение это скудно в сравнении с самопожертвованием Мэри. Понимаете? Она пишет, что теперь живет в Хартфорде, потому что мэнор Шелби, я полагаю, продан. О, это невыносимо! Папаша мог бы потратиться на десяток таких мэноров, чтобы Мэри обрела приют до конца своих дней. — Он страдальчески заломил руки. — Я не знаю ее положения! А почему я не спрашивал? Да потому что боялся сцены с моим отцом! Я трус. Слизняк! Как и говорит папаша. Что со мной такое, что у меня нет духу противостоять ему?
— Послушайте, Чарли, не будьте так строги к себе. Я думаю, что вы не пытаетесь противостоять ему, так как знаете, что это ничего не даст, а может быть, и ухудшит положение. Как только почта вновь заработает, напишите вашей матери. Спросите ее, каково положение Мэри. До мая она никуда не поедет, так что у вас есть немного времени.
Лицо Чарли прояснилось, он кивнул.
— Да, вы правы. Ах, бедная Мэри! Откуда она черпает эти дурацкие идеи? Написать книгу!
— Если верить ее письму, свои идеи она почерпнула у Аргуса, — сказал Оуэн. — Я чрезвычайно им восхищаюсь, но он не друг тори или вашему отцу. Я не стал бы посвящать его в это, если возможно. Мне и в голову не приходило, что леди читают «Вестминстер кроникл», а уж тем более ваша тетушка! — В его глазах вспыхнули смешливые искорки. — Которую, замечаю, вы без запинки называете просто Мэри.
— Ну, понимаете, мысленно она всегда была для меня просто Мэри. Ах, как я мечтал о каникулах в Шелби! Раз в году мама увозила бабушку в Бат, а я оставался с Мэри. Как нам было весело! Гуляли, катались в двуколке. Она могла говорить о чем угодно и разделять любые затеи — от лазания на деревья до стрельбы по голубям из рогатки. Когда папаша дышал мне в затылок, а мои школьные учителя наоборот, недели с Мэри оставались самой чудесной частью моего детства. Больше всего она любила географию, хотя была широко осведомлена и в истории. Меня поражало, что она знает и обычные и ботанические названия всех мхов, папоротников, деревьев и цветов в лесу. — Безупречные зубы Чарли блеснули в улыбке. — Добавлю, что — никому ни гу-гу, Оуэн! — она подвязывала юбки и шлепала по воде, ловя головастиков.
— Та ее сторона, которую разрешалось видеть только вам.
— Да. Стоило кому-либо оказаться рядом, и она превращалась в тетушку. Тетушку старую деву, чопорную блюстительницу приличий. Навидавшись, как они шлепали по многим ручьям, я могу поручиться за ее ноги — очень стройные.