— Ладно. Но почему сейчас? Из-за этой ненормальной? Маргарет Бертон? Из-за нее ты должен бросить писать и перевезти нас в какую-то лачугу, где ты сможешь платить за квартиру?
Джессика становилась стервозной, и ему это не нравилось. Комментарий не прошел мимо цели.
— Нет, дорогая. Маргарет Бертон — всего-навсего симптом, так же, как сотня или две до нее. Тебе это хотелось узнать, Джесс? Получай.
Она допила остаток вина одним глотком и пожала плечами.
— Не понимаю смысла.
— Может быть, в этом и заключается смысл. Как тогда, когда я говорю о ребенке. До тебя тоже не доходит. Неужели тебе безразлично, Джесси?
Она серьезно покачала головой, глядя вниз, избегая встречаться с ним глазами.
— Я не понимаю. Почему? Посмотри на меня, черт возьми.
Это для меня важно. Для нас обоих.
Но он был удивлен, когда она подняла глаза.
— Это пугает меня.
— Дорогая?
Джесси никогда раньше не признавалась ему. Обычно она чувствовала себя не в своей тарелке и быстро меняла тему.
Это открытие наполнило его нежностью к ней. Пугает?
— Пугает в физическом смысле? — Он ласково взял ее за руку.
— Нет. Это… Мне придется делиться тобой с кем-то еще, Ян, и я… Я не могу. — Слезы заполнили ее глаза, подбородок дрожал, когда она смотрела на мужа. — Я правда не могу. Не смогу, никогда. Ты для меня все. Ты…
— Ну, малышка… — Ян обнял ее и стал нежно укачивать, слезы застилали ему глаза. — О чем ты говоришь? Ребенок принесет в наш дом столько счастья.
— Да, но он будет твоим. Твоей семьей.
И тут Ян все понял. У него были родители, но они жили далеко и такие старые. Он редко виделся с ними. А ребенок будет рядом.
— Ты — моя семья, глупенькая. Ты всегда будешь моей настоящей семьей.
Как часто он говорил ей это после смерти ее родителей? Тысячу раз? Десять тысяч? Странно было мысленно возвращаться к тем дням. Она была похожа на испуганного ребенка, потерявшегося на войне, — потрясенная, убитая горем, бродящая от одного пепелища воспоминаний к другому. Потерянная и одинокая. Попытка самоубийства случилась после смерти Джейка. Она изменила Джессику. Лишила ее прежней уверенности в себе и ощущения безопасности.
Именно Ян помог ей справиться с душевным кризисом. Вот когда она стала называть его настоящей семьей. Там, где прежде был спутанный клубок, вдруг появились прочные нити. Теперь в ее сердце не было места даже для ребенка. Он знал это давным-давно, но думал, что в конце концов паника пройдет.
Но этого не произошло, теперь Ян был в этом уверен. Ее запросы по-прежнему были большими и, вероятно, всегда такими и останутся. Ему горько было это признать.