Когда сильно за полдень они добрались до Стокбриджа, они зарегистрировались как муж и жена в гостинице «Красный лев», которую порекомендовала Джессика. Коридорный отнес их вещи наверх, и Алекс дал ему доллар на чай. Осмотрел комнату и услышал, как Джессика спрашивает, открыт ли в это время года театр. Нет, ответил тот, еще рано. Алекс ничего не сказал, но сунул парню еще один доллар, словно то, что театр закрыт, было его заслугой. Джессика предложила побродить по городу, а затем съездить пообедать в местечко, в котором, насколько она знает, играет пианист, обучающий аккомпанементу. Там часто бывают люди театра, иногда они устраивают вечеринки, и это очень забавно. Алексу только такого развлечения и не хватало, но он ответил: хорошо, все, что захочешь. Он смотрел, как она освежает помаду, и снова подумал о супермаркете.
Когда они бродили по городу, компания длинноволосых подростков обернулась посмотреть на нее, и один присвистнул, когда они проходили мимо. Алексу захотелось вернуться и дать этому засранчику в рыло. Его начинало раздражать, что Джессика не носит лифчика. Его также раздражало, что она слишком хорошо знает этот город, знает тут все магазины, может рассказать, что происходит в соседних городках — о концертах классической музыки, о балете, экспериментальных театрах и даже рок-концертах. Конечно же, в сезон. У нее почему-то возникло ощущение, что сезон начинается раньше, а почему — она не знала. Может, потому, что рекламировать «Тэнглвуд» в «Таймс» начинали задолго до первого концерта, хотя в этом году она никакой рекламы не видела. Может, она просто хотела, чтобы театры были открыты, чтобы сезон уже начался, чтобы они вместе могли все посмотреть.
— Наверное, — сказал он.
Они зашли в городе в антикварную лавочку. Повсюду на полках стояли стеклянные штучки, бронзовые вещички, медали и все такое прочее, и везде были написанные от руки объявления:
«Если ты намерен это стащить,
Лучше уж сначала нам это обсудить».
Джессика спросила хозяина — неужели помогает? Тот ответил — о да, вы просто удивитесь. Это был игривый старый хрен в сиреневой рубашке, клетчатом пиджаке, хлопчатобумажных брюках и черных туфлях без носков. Он объяснил Джессике, что подобное воровство подчиняется особому циклу; он полагал, что его, в общем, можно классифицировать как взлом. Он считал, что магазинное воровство является видом взлома, — хрен ты знаешь, подумал Алекс. Взлом как явление изучался, рассказывал он Джессике, и, короче говоря, чтобы не утомлять ее долгим ответом на простой вопрос, было обнаружено, что взломщики имеют те же потребности, что и честные граждане (вот-вот, подумал Алекс), например, в деньгах, в одобрении равных или даже в необходимости встряски, а во многих случаях в необходимости противостоять человеку в сером фланелевом костюме, если Джессика понимает, что он имеет в виду.