Герберт. Это мне знакомо. На моем фитиле еще скворчит жир, а она вдруг произносит мое имя. Говорит, что влюбилась в меня еще два дня тому назад, но мне об этом не сказала.
Курт. Просто женщины делают только то, что требуется именно им.
Герберт. И считают, что это для них главное. Потому что оттуда, из них, выходят люди.
Курт. Да, природе надо много влаги.
Некто проходит мимо и незаметно уносит оставшийся багаж. На него не обращают внимания.
Курт. Я проделываю это уже много лет. Изольда всякий раз входит в сумрачную деревню, о которой она целый час рассказывала накануне. Отпирается дверь, но Изольда, прислонившись к стене, застывает на месте. Отказывается принимать мое ружьецо. Неприятное чувство. Такое, будто официанта вдруг вырвало тебе на стол.
Герберт. А как они набрасываются на тебя в темноте! По крайней мере, о наших масштабах можно судить по нашим автомобилям.
Курт. Да, автомобиль — вот истинное мерило. Сразу видно, чего мы стоим. (Вскакивает, выглядывает наружу, снова садится за стол.)
Герберт. Да, он у нас действительно большой. Все еще стоит на месте?
Курт. Стоит. Или, к примеру, возьмем день стирки. Она не позволяет домработнице стирать мое белье, стирает сама. В доказательство своей любви. Но я все время слышу, как она спрашивает, какая вещь белая, а какая цветная. Не может разобраться сама, требуется руководство по применению. Зато она уверена, что знает меня, как свои пять пальцев.
Герберт. А когда мы оказываемся в сумрачной тишине наших чувств, вдруг обнаруживается, что они могут громко кричать.
Курт. Как-то раз в гостиничном номере одна женщина сказала мне по-английски, что это наверняка я нарушил своими криками тишину ночи.
Герберт. Давно пора нашему низу взять нас в свои объятия.
Курт. Такое чувство, будто кто-то фиксирует наши нарушения супружеской верности. Мы уже не верим самим себе!
Герберт. Или возьмем Нину и Барбару, с которыми я познакомился в фитнес-клубе. Между ними и мной уже целых два года ничего не происходит, так как мы каждый раз встречаемся не до, а после занятий спортом и чувствуем себя совершенно измотанными.
Наступает черед зверей. Два огромных зверя входят, словно тотемы, в закусочную. Все смотрят на них, только Курт и Герберт по-прежнему выглядывают наружу, проверяя, на месте ли их автомобили. Некоторое время спустя они достают карманные шахматы и начинают игру. Мужчины-звери весьма крупные, они ходят на каблуках-платформах. Медведь невероятно толст. Лось худ и высок. На вид они кажутся грозными, словно истуканы, но разговаривают в тоне легкой беседы. События за стеклянными дверьми становятся все более бурными.