— Простите, ваше величество! Но новости безотлагательные!
— Что случилось в городе? — вскинулся Михаил Александрович.
— Телеграмма от Каппеля или Молчанова? — тут же спросил Фомин. Таким расстроенным он Сергея Николаевича еще не видел.
— Я только что говорил по телеграфу с Черемхово, с полковником Арчеговым. В Иркутске эсеры перешли к террору. Убит министр внутренних дел Яковлев, ранены председатель правительства и военный министр. Генерал Сычев, по всей видимости, тяжело, так как сложил с себя должность. Военным министром назначен полковник Арчегов, оставаясь при этом командующим армией.
Войцеховский говорил напряженно, но при слове «полковник», Фомин уловил некоторые нотки сарказма. Он искоса глянул на Михаила, стремясь понять, уловил ли тот эту неуместную язвительность.
— Новый военный министр, с одобрения правительства, приказывает немедленно произвести массовые аресты эсеров, их партия объявлена вне закона. И взять подписку. Кроме эсеров черновского толка — тех немедленно предать военно-полевому суду. Участникам мятежей и террористам никакого снисхождения. Приказ адресован коменданту города.
— Выполняйте его, Сергей Николаевич, раз вы таковым являетесь, — тихо произнес Михаил Александрович. — Со своей стороны обещаю помощь. Полковник Макри со своим отрядом особого назначения и все военные юристы в вашем распоряжении. Приказ я отдам незамедлительно.
— Ваше величество, я…
— Когда у больного высокая температура, — неожиданно вмешался Фомин, понимая, что сейчас Войцеховский может наговорить резкостей, типа я не жандарм или каратель. — То прежде чем его лечить, сбивают жар. Так вот, эсеры и есть этот жар, если его не сбить, то высокая температура приведет к смерти. В отдельном случае человека, а в целом — государство. Вы, надеюсь, Сергей Николаевич, хотите спасения смертельно больной России? Лекарство противно, мерзостно, но оно необходимо. Но вначале надо сбить жар, а потом лечить организм. Сибирское правительство такое лечение начало. Теперь вы понимаете, почему в них стали стрелять?
— Да, понимаю, — Войцеховский несколько стушевался.
— Вам мало примеров Новониколаевска, Томска, Красноярска и Иркутска, — звенящим от гнева голосом проговорил Михаил Александрович и подошел к генералу, пристально глянул ему в глаза.
— Вам надо чтобы они дальше плели заговоры и стреляли нам в спину. Вы этого хотите? Или вы хотите увидеть, чтобы они застрелили и меня?! Ну, что ж, генерал…
— Ваше величество! Простите, я все понял. Приказ будет выполнен незамедлительно! — Генерал Войцеховский ожесточился лицом, на скулах заходили желваки. — Разрешите идти, государь?!