Следом за бездомниками из города потянулись пятьдесят сыновей коренных липовцев: им князь определил служить в дальних вежах.
— Пусть узнают, что такое воинская служба, — решил Молодой Хозяин.
Некоторые из липовцев пытались откупиться или выставить вместо себя другого родича, но князь был непреклонен:
— Не беспокойтесь, остальные тоже послужат. Лишней эта наука ни для кого не будет.
С рабынями было проще. В городе давно ощущалась нехватка женщин, поэтому все пленницы и освобожденные рабыни быстро находили свое пристанище. Чтобы пополнить войсковую казну, Дарник назначил за каждую рабыню виру в десять дирхемов, говоря, что столько стоит одна доставка их в Липов. От владельцев, которые не смогли заплатить и этого, рабынь перевели в княжеские мастерские.
Привезенные дети-сироты шли по одному дирхему за каждого и тоже, в случае неуплаты приемными семьями, переводились в княжеский приют.
Для избыточных трофейных лошадей Рыбья Кровь устроил «скачки смерти», как назвали это липовцы. Лучшие подростки-наездники прогоняли их дюжинами по двухверстному кольцу, и пришедшая последней лошадь тут же отправлялась на скотобойню. Цена на конину тут же сильно упала, и ее просто отвозили для войсковых закупов на дальние сторожевые вежи.
Так проводил Дарник подготовку к своей четвертой зимовке в Липове.
Всеслава из насильственного гостевания в Арсовой Веже вернулась еще более отстраненная и замкнутая, чем прежде. Дворовые наушницы с удовольствием расписывали ей, как князь без нее ожил, принимая Шушу с Голованом, навещая Черну и Зорьку, как был бодр и неутомим в своих каждодневных делах.
— Нашли, кто стрелял? — В ее первом вопросе мужу сквозила легкая издевка.
— Завтра найдут, — пообещал Дарник.
Назавтра арсы действительно притащили купеческого слугу, бывшего ополченца, который хвастал в питейном доме, что это он стрелял в князя.
— Дело касается меня, поэтому я судьей ему быть не могу. Суди его ты, — заявил Молодой Хозяин жене, отведя себе роль стороннего наблюдателя.
Всеслава, подозревая подвох, принялась подробно расспрашивать, что видел обвиняемый на дороге, с кем ехал князь, во что был одет, какой масти был его конь. Купеческий слуга тотчас стал путаться, ошибаться, говорить наугад.
— Это не мог быть он, — вынесла уверенное заключение княжна.
— Он же сам признался, — досадливо заметил полусотский арсов. — Огнем прижжем, так и сообщников вспомнит.
— Все равно это не он, — стояла на своем Всеслава.
Дарник рассмеялся и приказал глупого слугу как следует выпороть.
— Ты меня проверял? — спросила жена, когда они остались одни.