— Через два дня годовщина нашей свадьбы, — объявила мужу Всеслава.
По нарочито спокойному голосу Дарник тотчас почувствовал, как серьезно она ожидает его ответа. Однажды на подобный вопрос Шуши он отделался веселой шуткой и получил от наложницы порядочный нагоняй.
— Я помню, — соврал он на этот раз. — Даже выбрал тебе подарок.
— Правда?! — растрогалась княжна. — А мне казалось, что такие вещи ты не можешь помнить.
— А еще мне Фемел недавно сказал, что князья не должны быть счастливыми семьянинами, — Дарник хоть таким образом высказал свою скрытую насмешку.
— Это почему же? — возмутилась жена.
— Если князь сильно радеет о семье, то, значит, княжеству служит вполсилы.
— Какие глупости! Если от Фемела наложницы к десятским убегают, то пусть всех с собой не равняет, — проявила свою осведомленность Всеслава. — А кроме подарка что?
— А что ты хочешь?
— Я хочу, чтобы ты придумал что-то особенное.
— Обязательно, — с легкостью пообещал он.
Однако уже через час у него волосы зашевелились на голове от чрезмерных умственных усилий. «Что-то особенное» означало, что до сих пор ничего особенного не было. Забыв про все срочные и не срочные дела, он безостановочно думал над решением такого вроде бы совершенно пустячного дела и ничего не мог выбрать. Вечером, когда Дарник обходил с проверкой стену Войскового Дворища, его взгляд остановился на ребятишках, что шумно скатывались на санках по крутому склону на лед Липы. С завистью смотрел на их восторг и мельком подумал, что и княжне так покататься понравилось бы. Немного позже эта мысль стала обрастать дополнительными подробностями, и к ночи «что-то особенное» выстроилось окончательно. Правда, наутро весь план представился совершенно невыполнимым из-за того, что неизбежно надо было посвящать в него телохранителей и кое-кого из тиунов.
«А почему я должен им что-то говорить?» — чуть позже, рассердившись, спросил он сам себя и весь день занимался бурной тайной деятельностью. Самым трудным оказалось достать сонного зелья и обычных съестных припасов. Хорошо еще, что дворские рабы и слуги-рядовичи знали любовь князя к уединению и лишний раз ему старались на глаза не попадаться, так что он иногда мог оставаться совсем один. Задуманное все равно могло сорваться, если бы ребятня разобрала свои санки по домам, но, выглянув в вечерних сумерках из-за восточного тына, Дарник с облегчением отметил, что пять или шесть детских санок остались валяться у подножия берегового склона.