— Лидия Петровна! Наташа! Быстро, за мной бегите!
Побросав ведра и лейки, обе бросились за Олегом. Когда они добежали до кромки леса, мать ахнула, а Наташа прижала руки к лицу. Иван Сергеевич стоял на коленях под сосной, а возле него лежала молодая женщина с окровавленным, заплывшим лицом. Первое, что бросилось в глаза Наташе, потрясенно смотревшей на женщину, — это ее огромный вздутый живот и оголенные ноги.
— Господи, — выдохнула она, — так ее же изнасиловали! Папа, ты что стоишь? — Беги милицию зови!
— Какая милиция? — дрожащим голосом прошептал Олег. — Умерла она…
«Как умерла?» — хотела спросить Наташа и вдруг поняла, что женщина лежит неподвижно. Голые ноги с синими венами были вывернуты как-то неестественно. Она наклонилась над женщиной и заглянула ей в лицо. Глаза у женщины были закрыты, на правой щеке свежая царапина, вокруг которой засохла кровь.
— Мамочка… — тихо охнула Наташа, перекрестилась и заплакала.
И в эту секунду закричал ребенок.
Наташа с матерью, вздрогнув, обернулись на крик — на руках у отца лежал маленький синюшный комочек с огромной головой, весь в слизи. Багровая веревка тянулась от комочка, исчезала в траве и выныривала между ног женщины.
— Ж-ж-живой, — заикаясь, пробормотал отец, протягивая ребенка Наташе. — Она родила… родила его п-п-прямо при нас. Правда, Олежек?
Олег только кивнул, сглатывая.
— А потом сразу умерла, — хрипло проговорил он, стараясь не глядеть на тело. — Только ребенок вылез — и все. Только сказала…
— Что сказала? — хором спросили Наташа с матерью.
— «Не отдавайте», сказала, — справившись с хрипотой, выговорил Олег.
Наступило молчание, которое опять прервал громкий крик ребенка.
— Так что же мы стоим?! — пришла в себя Наташа. — Бежим быстрей, его же в больницу надо! Олег, ты беги к участковому, а мы с папой отвезем младенца…
— Тихо, — неожиданно сказала мать непреклонным тоном, и дернувшийся было Олег остановился. — Никто никуда не бежит.
Взяв нож, она перерезала пуповину и взяла на руки орущего малыша.
— Ты, Наташа, хотела ребенка? — посмотрела она на дочь. — Вот твой ребенок. Он — от Господа.
Наташа потеряла дар речи.
— Лидия Петровна, вы что? — покачал головой Олег. — Милиция же сразу увидит, что женщина только что родила. Вы хотите сказать, что мы его взяли из дома малютки и попробуем усыновить?
— Ничего милиция не увидит, — не оборачиваясь, отозвалась Наташина мать. Она содрала уже с себя майку и заворачивала новорожденного. — Мы эту несчастную похороним. Наверняка женщина — пьянчужка какая-нибудь подзаборная. Посмотри на нее… Искать ее никто не будет. А из дома ребенка ты малыша никогда в жизни не заберешь. Никто тебе его не отдаст — ты же не работаешь! Возьми, Наташ… — И она протянула дочери сверток, в котором попискивал младенец.