Макар с Сергеем синхронно кивнули — они представляли.
— Тетя Ира снова пыталась его лечить, и опять без всякого результата. Тогда подключилась мама — нашла хорошую клинику, оплатила лечение, и он вышел оттуда совершенно другим. Правда, тетю Иру предупредили: от всего предыдущего лечения — а Борис много по больницам лежал, и в психиатрической тоже — у него в голове произошли необратимые изменения. Честно говоря, я никаких изменений не заметил, он всегда был молчаливый и какой-то странный. Но он все стал воспринимать на веру. Однажды тетя Ира ему сказала, что он матери моей должен быть по гроб жизни обязан, — так он каждый раз, когда она приезжала, глаз с нее не спускал. Просто сидел молча, ничего не говорил — только смотрел. Но все, что мама просила, делал. Сразу же, как собачка. А через несколько лет тетя Ира заболела и умерла, причем очень быстро. Борис остался один, и тут выяснилось, что он один не может — нужно, чтобы его кто-то направлял. Понимаете? Он даже за квартиру по счетам не мог платить, да и нечем было. Тогда мама ему помогла: отправила в дом деревенский, который еще родителям тети Иры принадлежал, а квартиру его стала сдавать. Вот на те деньги он и жил. Я его не видел много лет и даже не знал, что мама с ним какие-то отношения поддерживает. Думал, он сам постепенно научился жить. Как выяснилось, ошибся. Что с ним будет?
— Не знаю, — пожал печами Макар. — Наверное, ничего хорошего.
— Но как вы поняли, что… — Эдик запнулся, потом справился с собой и продолжил: — Что Тима похитила мама?
Макар с Бабкиным переглянулись.
— Мы до последнего не были уверены, — признался Сергей. — Все стало окончательно понятно, только когда ваша мама бросилась к машине. Но вообще-то мы шли методом исключения. Степан Затрава не подходил — кстати, не он убил Илону, — и в любом случае от него пришли бы какие-то требования. Я подозревал жену вашего дяди…
— Аллу Дмитриевну, — подсказал Эдик.
— Да, ее. Или ее супруга. Но у них совершенно не было мотива, чтобы похищать ребенка.
— А у мамы был.
— Да, — подтвердил Бабкин, — у вашей мамы был. Правда, пока мы догадались, что это может быть мотивом, прошло слишком много времени. Она считала мальчика Знаком. И Знаком плохим.
— А я-то, наивный, думал, что мама даже начинает к Тиму привязываться, — горько усмехнулся Эдик.
— Нет, она не привязывалась, — покачал головой Макар. — Думаю, в последнее время она очень плохо себя чувствовала: сначала возникли проблемы с бизнесом, причем серьезные, потом в доме убили девушку… К тому же у нее перед глазами постоянно был такой серьезный раздражитель. Извините, Наталья Ивановна, что я так говорю о Тимоше, но это правда.