Немножко помолчав, Макар негромко спросил:
— Катя, а из-за чего вы с ней поссорились?
— Что? — собеседница недоуменно взглянула на Илюшина. — Мы не ссорились. С чего вы взяли?
— С того, что на первом курсе вы с Элиной везде ходили вместе и были в курсе, с кем она встречается. А на втором картина неожиданно изменилась. Причем, как я понял, начиная примерно с октября. Что случилось в то время? Вы же понимаете, как это важно, — добавил он.
Катя встала, склонилась над коляской, поправила одеяльце.
— Представляете, — сказала она, покачав головой, — я ведь до самых родов не знала, что у меня двойня будет. С меня бабушка взяла обещание, что я УЗИ не буду делать, вот я и не делала.
— А живот? — неожиданно спросил Илюшин.
— Что живот? — удивилась она.
— Разве живот не должен быть больше, если в нем два плода?
Катя усмехнулась.
— Откуда, интересно, вы такие слова знаете? Или у вас уже ребенок есть? Вы же еще совсем молодой.
— Молодой… — кивнул Макар. — Можно, я пококетничаю немного? Вот как вы полагаете, сколько мне лет?
Девушка наклонила голову, оценивая светловолосого парня. «Симпатичный-то какой, — мелькнуло у нее в голове. — И улыбчивый».
— Ну… двадцать два, — предположила она, прибавив год для солидности.
Макар усмехнулся.
— Уважаемая Екатерина Максимовна, мне тридцать один год. — Заметив, как недоверчиво она вглядывается в него, добавил: — Могу паспорт показать. Как вы думаете, может мужик дожить до тридцати одного года и абсолютно не научиться разбираться, когда девушка говорит правду, а когда лукавит?
— Не надо паспорт, — помолчав, сказала Катя. — Я вам верю. Живот у меня был небольшой, а с Элиной мы поссорились вот почему. Я на все лето после первого курса уезжала из Москвы, а когда приехала, Элина здорово изменилась. Она начала меня наставлять на путь истинный, как она это понимала. Делала замечания. Я помню самый первый раз: когда я в сентябре Элину в клуб позвала, она ответила мне как-то не зло, но обидно. В том смысле, что в клубе тусуются только те, кому больше занять мозги нечем. Я решила, она не всерьез говорит, но потом все повторилось, только применительно к чему-то другому. По-моему, собиралась вечеринка, а Элина мне сказала, что не хочет уподобляться тем, которые сначала налакаются водкой, а потом спариваются, как лошади. Я тогда удивилась ужасно, потому что она так никогда не выражалась. Понимаете? Как бы вам сказать… фраза была как бы не ее, не из ее лексикона. Она ведь воспитанная, даже матом почти не ругалась.
Макар усмехнулся про себя, отметив словечко «почти», и спросил: