— Нет и еще раз нет!
— Пусть песик пока поживет у меня…
Катька полоснула приятеля грозным взглядом.
— Правильно, хорошо… — Ольга Петровна обрадовалась. Борьба с любимым чадом давалась с трудом.
Борька схватил белоснежного барбоса с пятью иссиня-черными пятнами на спине, морде и боках, и выскочил из квартиры. Хлопнула соседская дверь. Катя зарыдала:
— Мама-ааа…
Ольга Петровна проявила мужество и героизм.
— Никогда!
Никогда не говори никогда. Со времен Рекса втерлась в доверие, завоевала любовь Ольги Петровны и вольготно зажила на два дома. Ночевала, где хотела. Кушала, где лучше угощали. С учетом темпераментов хозяев с Борисом держалась сдержанно и спокойно, с Катериной — взбалмошно и капризно. То что бытие определяет сознание, овчарки знают не хуже людей.
Катерина стояла под душем, ругалась последними словами:
— Разленилась, корова наглая. Спит, как нанятая, поздороваться некогда, дрянь.
Напрасные упреки. Рекса не спала. Нервно передергивая ушами, она следила за световым пятном, суматошно прыгающим по комнате.
Пятно забрело в гостиную из спальни, куда вскоре и вернулось. Поэтому следующие его перемещения Рекса наблюдать не могла, но сердцем чуяла тревогу.
Солнечный же зайчик целенаправленно шарил по обоям, поблуждал по мебели; ткнулся в разобранную постель, закружил в хаотическом танце. Стена, дверь, кровать, тумба, пуфик, снова кровать. Здесь световое пятно замерло на полированной поверхности стенки, а затем превратилось в дыру с оплавленными краями.
Рекса вскочила, бросилась к двери спальни, принюхалась. Пахло паленым деревом и опасностью. Однако запах быстро рассеялся. Рекса вздохнула с облегчением. Хозяйка плескалась в ванной. Следовательно, поводов для волнения не было. Были! В это утро Рексе пришлось вдоволь поволноваться.
Во-первых, из-за завтрака. Катерину настигло вдохновение, и я она затеяла готовить горячий бутерброд.
На ломтик черного хлеба белой изморозью легло масло. Сверху устроился толстенький, в прожилках сала, пласт ветчины. Два кружочка помидора, краснея, скрыли бесстыжую розовость мяса; заискрилась блесками соль; зажелтели тугие капли майонеза. Веточка укропа, кокетливо изогнувшись, примостилась рядом. Увенчал сооружение дырявый купол из куска сыра. В нетерпеливом предвкушении гастрономическое чудо отправилось в жар микроволновки и спустя минуту, когда жир, соль и сок смешавшись, пропитали хлеб и мясо; сыр обморочно расплавился и превратился в кляксу, перекочевало на тарелку под бочок к пузатой чашке с кофе.
Рекса, положив морду на вытянутые лапы, наблюдала за действом и корила себя за непредусмотрительность. Знать бы, что на завтрак будет бутерброд, вела бы себя с утра приветливее. Теперь разобиженная в пух и прах Катерина сама управлялась с вкусной едой и не думала о том, что с друзьями надо делиться. На всякий случай Рекса тихонько прихлопнула лапой по полу. Напомнила о себе. И изобразила максимальное раскаяние. Мол, кто без греха, пусть бросит камень. А лучше кусок ветчины.