Джаспер увидел, что приятели собираются уходить. Мысль о том, что надо подняться в спальню, наводила ужас. И все же сделать усилие над собой придется, иначе через полчаса прибудет камердинер и с помощью лакея или двух потащит его наверх. Такое уже случилось однажды, и Джаспер воспринял это как унижение. Возможно, именно этого и добивался Кокинг.
Поэтому полчаса спустя, благополучно проводив до крыльца приятелей, Джаспер добрел до своей спальни и обнаружил там своего камердинера.
– Эй, Кокинг, – сказал Джаспер, когда камердинер принялся раздевать его, как ребенка, – сегодняшний день рождения лучше поскорее забыть.
– Таково большинство дней рождения, милорд, – согласился с ним Кокинг.
Только ведь ему не суждено забыть его, не так ли? Заключено пари. Еще одно.
А он никогда не проигрывал пари.
Как будет на этот раз?
Отпустив камердинера и пройдя через всю спальню, чтобы открыть окно, Джаспер несколько мгновений силился вспомнить условия пари. Его не покидало ощущение, что есть в этом пари нечто, о чем он потом очень пожалеет.
Обычно он не вглядывался в многообещающих молодых девиц, ежегодно появляющихся на брачном рынке. Среди них часто попадались красавицы, однако существовала большая опасность угодить в матримониальную ловушку. В конце концов, он богат и имеет титул, а эти два фактора запросто затмевают репутацию греховодника.
Но что касается Кэтрин Хакстебл, то на нее он внимание обратил, причем довольно пристальное. Она не просто красавица. Ее отличала аура сельской девственности или наивности. А также блеск хорошего воспитания. И еще у нее потрясающие глаза. Джаспер не видел их вблизи, однако они все равно его интриговали. Он даже поймал себя на том, что стал гадать, а что же за ними.
Это было совсем не в его характере – задаваться подобными вопросами.
Вероятно, эта барышня привлекла его еще и тем, что была троюродной сестрой Кона Хакстебла, а Кон подчеркнуто проигнорировал их встречу на улице и не представил ей Джаспера.
И вот теперь он дал слово, что соблазнит ее.
И склонит к полноценному половому акту.
В течение двух недель.
Черт побери! Вот оно! Именно в этом и заключалось пари. Именно на это он и подписался.
Мысль была вполне ясной – в буквальном смысле. Забираясь в постель, Джаспер чувствовал себя так, будто резко вынырнул из глубочайшего опьянения и сразу же перешел в состояние похмелья с прилагающимися к нему тошнотой и головной болью.
В ближайшее время надо бросать пить.
И перестать заключать пари.
И прекратить сеять дурные семена – всякие, какие бы он ни сеял за много-много лет.