— Как… это? Не надо… — зарычал свекор. — Зачем?
— Надо было это сделать раньше, а я дождалась, когда Николай Иваныч найдет себе подходящую девушку…
— Как так? — разволновался Иван Ильич, хотя не понял, о чем речь.
— Нашел другую — получше. И теперь вы будете счастливы… Погодите, не рычите. Кто я такая? Я — барачная жительница. Понимаете? Шанхай, одним словом. Кругом воры, алкаши, шмары. Кто мой батька, не знаю. Может, вор, а может, чекист, а может, церкви взрывал. Мать — пьянь беспробудная. Сколько она сделала абортов? Сама небось не считала. Как я росла? Кто меня учил хорошему? Разве что мамкин хахаль — вор в законе по кличке сперва Ангел, потом Боровик…
— Не надо… это…
— Раньше-то хоть поп говорил, что убивать нехорошо, от этого сон пропадает… Что нехорошо грабить, а аборт — убийство. А у нас, в шанхае, как было? Ты украл — хорошо; не попался — очень хорошо; у тебя украли плохо и даже безнравственно. Аборт — это не убийство, а «чистка». Нельзя мне было идти к вам, ведь я к деторождению не способна. Недаром Колька намекал: «Была бы жива мать, заставила бы в церкви венчаться». И дуре ясно, на что намекал: аборт большой грех, и священник по причастии не благословил бы на брак. И тогда был бы он свободен, как Куба, и теперь женился бы на консерваторке… Впрочем, не знаю, может, она и не консерваторка, а такая же шмара, как и я… Во всяком случае, Сонька считает, что она консерваторка…
При упоминании имени Соньки Иван Ильич зарычал.
— Погодите, Иван Ильич! Сейчас договорю и — бежать, бежать. Кольке нужна девушка, которая университет закончила или консерваторию, чтоб она знала, что такое аудитория, экзамен, умела на пианино, чтоб дурой не была. А я половины не понимаю из того, что он мне говорит. Про Шопенгауэра, про Христа…
— Да как он смеет! — разозлился Иван Ильич. — Про Христа… поповщину… а сам…
— Погодите, не перебивайте. Коле нужна хорошая женщина и чтоб были дети. И вам внуков нарожала, за которыми не тянулись бы грехи мамки. Пусть у вас все будет чисто и хорошо. И чтоб были внуки. Ведь вы давно мечтаете о внуках, я знаю. Иначе пресечется ваш род. Род ваш не должен пресекаться ни при каких обстоятельствах… В Библии вон праведник Лот трахнул своих дочек, чтобы род не пресекся… И правильно сделал.
— Знаешь… это… ты… не надо так…
— Знаю, что мотать мне надо. И еще скажу: я вас любила и люблю. И вас, и Кольку. Вас больше. Вы единственный, может, человек, который мне встретился. Считайте, что сыграли вничью, все остались при своем интересе.
— Неправильно… Дай сказать…
— А я вам еще и Валюху подсунула. Тут у меня был, конечно, расчетец… Нет, не квартирный, не подумайте. Но об этом потом или никогда. Низкий вам поклон, и не поминайте лихом!