А воровал гоблин постоянно. По мелочи и только то, что ему очень нравилось. Красиво блестящие пуговицы, поскрипывающие сапоги, большая деревянная ложка или еще что подобное. Украденную добычу распихивал по углам и трещинам, но если требовали вернуть, то с горестными вздохами он безошибочно плелся к нужному тайнику и едва ли не со слезами на глазах возвращал украденное хозяину… чтобы через день снова уволочь. Ничего не брал он только у детей. Даже не прикасался к скудным игрушкам, но с удовольствием играл вместе с малышней в их детские игры.
В общем и целом, Горкхи оказался безобидным и более того — единственное о чем он просил, так это не отправлять его обратно к шурдам, которых он боялся до ужаса. Тем более что всех искалеченных гоблинов ждал только один исход — оказаться в кухонном котле в качестве куска мяса. А умирать Горкхи не хотел.
— Горкхи не хочет умирать — тонким голоском подтвердил внимательно слушающий рассказ Горкхи — И воевать тоже не хочет.
— Почему он постоянно повторяет свое имя? — с недоумением спросил я, поняв, что история окончена — Почему не говорит "Я"? Словно не о себе говорит, а ком-то постороннем.
— Запрещено — за Койна ответил гоблин — Нельзя. Только шурды могут это говорить, злые шурды запретили остальным.
— Понятно… Ну, здесь шурдов нет, так что можешь говорить "Я" сколько угодно.
— Бесполезно — махнул рукой Рикар и остальные кивками подтвердили его правоту — Мы долго пытались. Привычка неистребима.
— Ясно — кивнул я, чуть помедлил и мягко произнес — Ладно, Горкхи, ты иди в пещеру, нечего тут мерзнуть и одновременно греть уши. Ступай.
— Да, господин Корис — пискнул гоблин — Горкхи понял и слушается.
Неловко сползя со скамьи, гоблин захромал прочь, направляясь к теплой пещере. А ему навстречу уже шли те, кого я хотел видеть. Размашисто шагали братья мастера, за ними спешил мой тезка Корис, позади всех торопливо семенил Стефий.
Дождавшись, пока они все рассядутся и поприветствуют меня, я чуть привстал и уселся в умятый сугроб словно в кресло, чтобы видеть всех окружающих. Нагреб на себя свежего снега, унял оживившиеся щупальца и лишь тогда кивнул Рикару:
— Излагай все по порядку. И начни с момента как вы отправились в путь…
Глава седьмая. Хозяйственная суета и большие планы на будущее
Я мрачно глядел на лежащую у ног мертвую курицу и слушал горестно причитающего над убиенной птицей Тезку.
— Ласточка моя — едва не рыдал мой хозяйственник — Как же так-то, господин? За что птичку прибили? Она же по три яйца в день сносила! Кормилицу загубили, как есть загубили! Знала ли птичка безвинная, ведала ли несчастная…