Задумчиво хмыкнув, я повел глазами в сторону и остановил взгляд на непонятном сооружении, больше всего напоминающего бесформенную кучу веток. Однако стоило присмотреться внимательней и я заметил в его основание темное отверстие входа, перед которым еще один, едва тлеющий костерок лижущий дно закоптелого котелка с закипающей водой. На земле пара ободранных заячьих тушек… в общем, мне все стало ясно.
— Да вы тут никак зимовать собрались, а? — не оборачиваясь, поинтересовался я, услышав невнятное кряхтенье и бормотание — И какого лешего? Я же сказал — прямиком домой!
— Г-г-господин? — раздался робкий голос рыжего — Вы?
— Что г-г-г? — передразнил я начавшего заикаться Лени, окуная ладони в наметенный ветром сугроб — Я, конечно! Или вы другого кого ожидали увидеть?
— Г-господина?! А?! — теперь, от ступора очнулся Тикса — О-о-о…
— А, чтоб тебя! — не выдержал я, с хрустом сжимая снег в ладонях — Да! Я! Еще раз спрашиваю! Какого лешего вы здесь делаете? Вы уже должны были оказаться у Асдоры! Причем на ее противоположном берегу!
— Господин! Живой! — в голосе рыжего отчетливо слышалась искренняя радость и мой гнев начал утихать. Как можно сердиться на того, кто столь искренне рад вновь тебя увидеть?
— Живой! — вновь воскликнул Лени, все еще сидя в снегу и не пытаясь подняться, словно у него в одночасье отнялись ноги. — Слава Создателю! Не попустил! Живехонек господин наш! Счастье-то какое!
Вздохнув, я развернулся к друзьям и, разведя руками, признался:
— Да живой я, живой.
— Иса во риз! Пачиму змея над головой?! А?!
— Не акай! Тикса, вот ты лучше пока помолчи, не трави душу! — фыркнул я и отступил на шаг, почувствовав исходящую от рыжего Лени волну неприятного тепла. Словно острыми коготками по коже прошлись.
— Нет, но пачиму змея над голова бултыхаться?! Много змея!
— Тикса! — уже в два голоса рявкнули мы с рыжим. Не удовлетворившись лишь одними словами, Лени пихнул коротышку ногой в бок.
— Ой! Что Тикса?! Что?! — возопил гном и с размаху залепив Лени оплеуху, ткнул дрожащим пальцем в меня — Не видеть?! Ослеп рижий, глупый, дурной?! Я же говорить — змея над голова бултыхаться! Змея! Не понимать?!
— Это я рыжий, глупый и дурной? — взъярился было Лени, но тут же опомнился и позабыв о гноме, вскочил на ноги — Простите, господин! Нет, ну радость-то какая! Живехонький!
— Все обошлось — улыбнулся я промерзшими губами, чувствуя, как трескается покрывающая мои щеки ледяная корка — И все же, как вы здесь очутились? Или по дороге что случилось? Заболел кто? Может лошади обезножели? Ну? Чего молчите, словно язык примерз?