Поцци замолчал и отхлебнул пива.
— Ну, не знаю, — потом продолжал он. — Когда я вспоминаю об этом, то как сон или что-нибудь вроде. Одни куски какие-то, остальное смутно — будто и не было. Помню, что он взял меня прокатиться, но… ни сколько мы с ним катались, ни о чем говорили, этого не помню. Помню, в машине был кондиционер, пахло кожей, и что руки у меня были липкие, и я на себя за них злился. Может быть, потому, что я все-таки очень боялся. Хоть он и показал права, но сомнения меня грызли. Думал, странно все как-то. Что с того, что он сказал, что отец, это еще ничего не значит, мог и соврать. Может, дурит зачем-то. Мы с ним колесили по улицам, а я думал только об этом, а потом вдруг мы снова оказались около дома. Прошло вроде не больше минуты. Потом он даже из машины не вышел. Достал из кармана стольник и сунул мне в руку. «Держи-ка, Джек, — сказал. — Видишь, я о тебе забочусь». Блин. Я тогда таких денег еще в жизни не видел. Даже не знал, что бывают бумажки в сто долларов. Так что из машины я вышел разбогатевший и, помню, подумал: «Ага, значит, все-таки отец». Но сообразить, что сказать, не успел, он меня потрепал по плечу и помахал ручкой. «Увидимся, парень», — сказал он или что-то вроде того, а потом нажал на педаль и уехал.
— Забавное знакомство, — сказал Нэш.
— А то.
— А когда вы съездили в «Плазу»?
— Года через три или через четыре.
— Вы в это время виделись?
— Ни разу. Он опять будто испарился. Я-то пытался расспрашивать мать, но она у меня вообще была не из болтливых, а тут ей к тому же не хотелось говорить. Это потом она рассказала, что, когда я родился, он загремел в тюрягу. Потому они и развелись. Никудышный был человек.
— За что его посадили?
— За какую-то аферу. Продавал акции липовой корпорации. Мошенничество по полной программе.
— Зато потом, когда освободился, пошел в гору. Во всяком случае, на «кадиллак» заработал.
— Наверное. Он, по-моему, поднялся на недвижимости во Флориде. На кондоминиумах.
— Но точно ты этого не знаешь.
— Я о нем ничего точно не знаю. Он давно уже не появлялся. Может, умер с тех пор.
— Но тогда, года через три или четыре, он все же явился.
— Ага, ни с того ни с сего, как и в первый раз. Я опять уже про него забыл. Четыре года в этом возрасте долгий срок. Будто вся жизнь на хрен.
— Что ты сделал со ста долларами?
— Смешно, что ты спрашиваешь об этом. Сначала я хотел что-нибудь купить. Какую-нибудь этакую бейсбольную перчатку или еще что-нибудь, но, знаешь, все казалось не то, и так я и не смог с ними расстаться. Так они у меня пролежали. В коробочке, в ящике с нижним бельем, а я каждый вечер ее вынимал, просто чтобы взглянуть — убедиться, что они там.