— Меня зовут Нэш, — сказал Нэш. — Джим Нэш.
Человек сунул бумажку обратно в карман и тяжело вздохнул.
— Не впускать неизвестно кого, — сказал он. — Таково правило. Нужно было сразу сказать, кто вы. Не было бы проблем.
— Нас кто-нибудь спрашивал? — сказал Поцци.
— Никто, — проворчал человек почти себе под нос. — Наверное, я забыл.
Не говоря больше ни слова, он открыл обе створки ворот и жестом показал на дом. Нэш и Поцци сели в «сааб» и въехали за ворота.
Звонок на входной двери исполнил первые такты бетховенской «Первой симфонии». От неожиданности оба глупо заулыбались, но откомментировать не успели, так как дверь распахнулась и чернокожая горничная в накрахмаленном сером форменном платье пригласила их в дом. Она провела их через большой вестибюль, с полом, выложенным черной и белой плиткой, мимо расставленных в беспорядке статуй (обнаженной лесной нимфы без правой руки, охотника без головы и безногой лошади, державшейся на постаменте на железном торчавшем из брюха штыре), через столовую с высокими потолками и огромным столом орехового дерева в центре, в тускло освещенный коридор, где по стенам висели небольшие пейзажи, и постучала в тяжелую деревянную дверь. На стук изнутри отозвался чей-то голос, и горничная, толкнув дверь, отошла в сторону, уступая дорогу Нэшу и Поцци.
— Гости прибыли, — сказала она, едва глянув в комнату, после чего, не добавив ни слова, закрыла за ними дверь и быстро ушла.
Комната была огромная и по своему виду, безусловно, мужская. Окинув ее от порога взглядом, Нэш отметил темные деревянные панели на стенах, бильярдный стол, камин, выложенный камнем, персидский вытертый коврик, кожаные кресла, вертевшийся над головой вентилятор. Все это, и особенно вентилятор, отдавало сходством с декорациями, казалось пародией на мужской клуб в какой-нибудь британской колонии начала века. Это из-за Поцци, подумал Нэш. Из-за застрявшей в уме его болтовни про Лорела и Харди и прочих голливудских сравнений, из-за них теперь, когда Нэш приехал, ему все кажется ненастоящим.
Флауэр и Стоун были в белых костюмах. Один с зажженной сигарой стоял возле камина, другой сидел в кожаном кресле, держа стакан, в котором была прозрачная жидкость — или вода, или джин. Белые костюмы, безусловно, были призваны подчеркнуть колониальный дух, однако, едва Флауэр заговорил и они услышали его по-американски грубоватый, тем не менее не лишенный приятности голос, ощущение иллюзиона развеялось. Действительно, подумал про себя Нэш, один толстый, другой тонкий, однако на том сходство со знаменитыми комиками и заканчивалось. Жилистый, тощий Стоун больше напоминал не унылого, длиннолицего Лорела, а Фреда Астера. Тяжеловесный, могучий, с крепкой нижней челюстью, Флауэр был скорее похож на кого-нибудь вроде Эдварда Арнольда или Юджина Паллета, а не на легкого в движениях Харди. Но если не придираться к неточностям, Поцци был совершенно прав.