Все подготовительные работы заняли у них девять дней. Потом приступили к укладке, и мир для них снова переменился. И Нэш, и Поцци быстро смекнули, что одно дело поднять на руках один камушек весом в шестьдесят фунтов, совсем другое — поднять второй, и совсем третье — третий. Сколько бы они ни чувствовали в себе сил поначалу, силы почти все уходили на первый камень, оставшиеся — почти все на второй, потом почти все — на третий. И так далее. Каждый день, приходя к стене, Нэш и Поцци ломали голову над одной и той же неразрешимой загадкой: камни все были одинаковые, но тем не менее каждый следующий был тяжелей предыдущего.
До обеда они перевозили камни по одному на маленькой красной коляске, выкладывая в ряд вдоль границы траншеи. После обеда водружали их на место и орудовали мастерком. Неизвестно, какое из двух занятий было хуже: без конца загружать и сгружать или устанавливать эти глыбы в траншею. Наверное, первое было труднее, но тем не менее все-таки лучше, поскольку возили они свой груз в дальний конец поля. Меркс велел начать с той стороны, и возвращались они налегке, успевая за этот короткий перерыв немного отдышаться. Работа после обеда была не такой тяжелой, зато без перерывов. Там тоже были минуты отдыха, когда Нэш и Поцци накидывали мастерками цемент, но минуты эти были короткие, намного короче прогулки, и к тому же когда дело доходило до укладки, то порой подвинуть камень на несколько сантиметров оказывалось сложнее, чем поднять и погрузить на коляску. С учетом всех прочих обстоятельств — того, что с утра было больше сил, после обеда больше жарило солнце, к вечеру вообще все осточертевало, — так на так все и выходило. Пятьдесят на пятьдесят.
Возили они камни на «Быстролете», на коляске, похожей на детскую игрушку, которую Нэш подарил Джульетте, когда той исполнилось три года. Увидев ее в первый раз, когда Меркс выкатил ее им из сарая, они оба расхохотались, посчитав забавной шуткой. «Вы же ведь это не всерьез, правда?» — сказал тогда Нэш. Однако Меркс оказался очень даже серьезен, и вскоре металлическая коляска показала, что вполне годится для настоящей работы: она хорошо подходила по размеру, была устойчивая, на резиновом ходу и спокойно одолевала все встречавшиеся на пути кочки и выбоины. Но вид у нее был нелепый, и Нэш никак не мог избавиться от диковатого, странного ощущения, что с ней в руках он выглядит как мальчишка. Коляска явно была предназначена не для взрослого человека. Ей было место в детской, среди добрых, привычных предметов, составляющих детский мирок, и всякий раз, когда Нэш катил ее по полю, ему становилось стыдно и охватывало чувство беспомощности.