Когда Нахман добрался до кадки, он уже был весь в грязи. Из второй комнатки шел свет в раскрытую дверь. Нахман тихо вошел. В низенькой комнатке, с одним оконцем на улицу, сидели три женщины.
Две громко разговаривали, а третья слушала, мечтательно опершись головою о стену. При виде мужчины молчавшая вдруг вскрикнула и закрыла лицо руками.
— Кто там? — с беспокойством спросила вторая женщина, поднимаясь.
— Отчего вы испугались? — удивился Нахман.
— Вы к нашему Шлойме, — догадалась она. — Садитесь, он сейчас должен прийти.
Она подошла к той, которая сидела, закрыв руками лицо, и стала с ней шептаться, каждый раз указывая на Нахмана. И когда та улыбнулась, то громко сказала:
— Вы видите, как скоро я ее успокоила. Я умею с нею разговаривать… Вот Неси не умеет.
Нахман посмотрел на девушку, сидевшую в стороне у стены, и вспыхнул. Ей могло быть не более семнадцати лет, но что-то задорное, дерзкое, удивительно приятное светилось в каждом ее взгляде, в каждом жесте.
— Я не хочу уметь, — упрямо произнесла она, — пусть это делают другие.
— Почему же она испугалась? — недоумевал Нахман, оглядываясь на поразившую его девушку и сердясь на себя.
Неси, почувствовав, что нравится, нарочно отвернулась, а вторая, черноглазая, подхватила:
— Лея боится новых людей, — она испуганная.
— Вот как, — произнес Нахман, небрежно оборачиваясь к Неси, — кто же ее испугал?
— Ну, вот и этот спрашивает, — с досадою выговорила Неси и надулась.
— Отчего же не спросить, — перебила ее черноглазая. — Я бы тоже спросила. Видите ли, Лея вышла замуж по любви, а через год ее муж умер на улице от черной болезни. И тогда это у нее началось. Как наш Шлойма перенес ее горе, — спросите у соседей. Он как будто еще вырос в наших глазах.
— Это его дочь? — заинтересовался Нахман.
— Разве вы не догадались? После смерти мужа у Леи осталась девочка…
— Хотела бы быть ею, — меланхолически произнесла Лея, вмешавшись.
— Слышите, — она хотела бы быть всеми — только не собой… Когда ее девочка, добренькая, тихонькая, подросла, Лея стала уходить работать на фабрику. И Шлойма уходил, а девочку оставляли у соседки.
Она помолчала.
— Девочку убил пятилетний мальчик соседки.
— Какие ужасы, — пробормотал Нахман побледнев. Настроение его изменилось.
— Эге, — выговорила она, не то со смехом не то с плачем, — не пугайтесь так. Тут бывают и похуже несчастия. Вот в прошлом году свинья загрызла девятимесячного ребенка, спавшего в комнате в корыте… Где была мать? Она работала.
Она еще раз не то всхлипнула, не то засмеялась и вдруг деловито спросила:
— У вас дело к Шлойме?