— Нет! — Харви побледнел, его мышцы напряглись, будто коротенькое слово стоило ему огромных физических усилий. — Нет, я не отказался бы от своего ребенка!
Джейн потрясла страстность его ответа. Пристально глядя на нее, Харви сказал уже спокойно:
— Думаю, я женился бы на тебе.
— Твой порыв заслуживает похвалы, — сдержанно отозвалась Джейн. — А твоя порядочность, — она интонацией подчеркнула последнее слово, — просто трогательна.
— Не понимаю, что же ты хотела услышать, — недоуменно сказал Харви.
Гнев ударил ей в голову.
— Да, это был гипотетический вопрос. Надеюсь, таковым он и останется, потому что я никогда не выйду за человека, который не захочет меня ради меня самой.
Харви хотел что-то сказать, но, видимо, передумал. Его глаза затуманились. Он провел по лицу рукой, словно пытаясь стереть какие-то мысли.
— Тогда о чем же, черт побери, мы толкуем?! — раздраженно бросил он.
Неожиданно Джейн почувствовала страшную усталость.
— Не знаю, — сказала она безжизненно. — В какой-то момент я потеряла нить нашего разговора.
Действительно, почему она завела об этом разговор? Подсознательно хотела проверить Харви? Эта мысль ужаснула Джейн. Печаль, безнадежная и тяжелая, навалилась на нее.
Никто из них не произнес больше ни слова. Харви допил виски, подошел к Джейн и сел с ней рядом.
— Я знаю, ты хочешь ребенка, — сказал он, вторя ее мыслям. — Я не какой-нибудь бесчувственный, эгоистичный подонок, Джейн.
— Я этого и не говорила.
— Но иногда я чувствую себя именно таким.
— А мне иногда кажется, ты просто хочешь заставить меня в это поверить.
— Почему? — удивился Харви.
— Потому что боишься, что я слишком сильно тебя полюблю. — Я уже люблю тебя слишком сильно, вот как следовало бы сказать, мысленно поправила себя Джейн. — Ты не хочешь подпустить меня ближе. Ты хочешь держать меня на дистанции.
Ей было больно и трудно произносить эти слова, эту горькую правду, потому что больше всего на свете Джейн хотелось открыться Харви, впустить его в мир своих мыслей, открыть ему все потайные уголки своей души.
Харви молчал. Джейн посмотрела ему в лицо и тихо спросила:
— Я ведь не ошиблась?
Он закрыл глаза, как будто ему было трудно смотреть на нее.
— Я хочу, чтобы ничто не усложняло мою жизнь.
— А я усложняю ее?
— Нет, но твой вопрос застал меня врасплох. Прости меня, я реагировал как последний негодяй. Поверь, мне не хотелось причинить тебе боль.
— Ладно, все в порядке, — солгала Джейн, чувствуя нарастающее чувство обреченности. Лучше бы ей никогда не задавать этого вопроса.
«Чтобы ничто не усложняло мою жизнь», — звучало в голове Джейн. Того же хочет и она. Но почему тогда им так трудно понять друг друга?