— На административочку потянет твое деяние, — вдруг посерьезнел опер. — Штраф вполне можно оформить или сутки. Хотя, если с умом, то можно и на «хулиганку» раскрутить. Статья за хулиганство, знаешь?
Новиков не отвечал.
— Хотя откуда тебе знать, — закончил опер серьезно. — Ты ж не хулиганил ни разу в жизни.
Путь был недолгим, они остановились возле каменного, невысокого пристроя к гостинице.
Некоторое время сидели молча, опер будто забыл про Новикова. Потом очнулся.
— Вылезай, что ли, — сказал. — Пойдем, чего покажу.
Через минуту они спустились по ступенечкам куда-то вниз. В маленьком и теплом фойе сидела женщина, вскинувшая подобострастный и приветливый взгляд на опера.
— Привет, Макаровна, — сказал опер.
— Приехали? — ответила Макаровна ласково. — А вас там ждут уже.
Прошли коридорчиком, и только тут, по запаху и шуму воды откуда-то из помещений, Новиков догадался, что они в сауне.
Опер раскрыл дверь и, сделав короткий жест рукой, пригласил Новикова внутрь.
За большим столом сидело четыре девушки. Три в простынях, одна мокрая и голая.
Стол был обильно накрыт хоть и недорогой, зато пахучей снедью. Высилось несколько бутылок шампанского, оттаивала водка, сбоку неприветливо стоял одинокий коньяк. Девки с замечательным аппетитом ели селедку и утонувшие в майонезе салаты, причем одновременно все четверо курили.
Кто-то с грохотом и визгом бросился в бассейн.
Новиков скосил взгляд в соседнюю комнату и увидел, что, да, еще одна девка, тоже без всего, плещется в воде. Груди ее плавали на поверхности воды так обильно и наглядно, словно находились отдельно от тела. На краю бассейна стояла бутылка пива, пуская пену.
Никто приходу опера особенно не обрадовался, хотя его явно все узнали.
— С четырех утра ждем, бес, — сказала оперу та, что сидела за столом голая.
— Сиди и не пизди, — сказал опер недовольно. — Выспишься, чего тебе делать еще. Насосаться и спать. Как, бля, комар.
Одна из девок в простынях хохотнула — она, судя по всему, была самой пьяной.
— Какой с четырех? — начала негромко выговаривать голой и недовольной третья девка. — Китайцы эти были до пяти… пока их не спеленали, — тут она посмеялась каким-то своим воспоминаниям.
— Корейцы, — поправила четвертая, зевая так огромно, что в рот ей вполне вошло бы донышко бутылки из-под шампанского.
— В общем, вот — дорогой гость, — сказал опер, обращаясь сразу ко всем. — Оставляю вам его. Чтоб он ближайшие три часа чувствовал… полную радость жизни. Чтоб всё ему как в первый раз.
Пьяная опять хохотнула.
— Может, ты Лехе тоже позвонишь? — спросил опер у Новикова совсем по-свойски.