Ни разу ее не встречал в городе, а все надеюсь иногда.
К дому ее, впрочем, я все равно не подхожу — очень гордый. Вдруг она увидит меня в окно, подумает: о, гляньте на него, ходит кругами, облизывается…
Нет, я такого не могу себе позволить.
— Э! Э! Э! — позвал меня настырный мужской голос.
Меня выцепили у дороги трое в джинсах и легких куртках.
Тот, кто подошел первым, не имел переднего зуба.
— Слышь, служивый, Буц хочет с тобой поговорить, — сказал он.
Мне показалось, что мое сердце на две секунды встало.
Потом сам собою у меня открылся рот, и я совсем не своим, очень спокойным голосом произнес:
— А я-то не хочу.
Не зарежут же они меня посреди бела дня.
Один из трех меня прихватил за руку, но я сразу вырвал рукав, цыкнув:
— Ну-ка, ты, бля!..
Я сделал шаг к дороге с одной мыслью: надо срочно тормознуть тачку и свалить — ну, не бегать же мне от них бегом по улице.
В пяти метрах от меня стояла тонированная иномарка — но заглушенная, с выключенными габаритами… едва я сделал случайный шаг мимо нее, салон ожил, фары вспыхнули, заднее правое стекло опустилось и появилось лицо Буца.
— Че ты как маленький? — спросил он, улыбаясь. — Сядь в машину-то на минутку… Сядь, сядь. Хотели бы тебя пришить — пришили бы уже.
Он открыл дверь и подвинулся в глубь салона.
«Сядешь в салон — будешь дурак, — подумал я. — Не сядешь — подумают, что трус, посмеются».
Естественно, сел.
— Отъедь, — сказал Буц водителю. — Чего мы на дороге…
Рядом с водителем сидел еще один, лица его я, естественно, не видел, только затылок, плечо, небритую шею.
«Ну, все», — подумал я, вдохнув и выдохнув через нос.
…хотя дверь была рядом — можно выпрыгнуть. Выпрыгнуть? Или покататься еще?
Я покрутил головой, за нами пристроилась вишневая «девятка», куда уселись эти трое, тормознувшие меня. Эта «девятка» — она ж стояла возле моего дома, когда я выходил! Я там все машины знаю, поэтому обратил внимание…
Иномарка проехала сто метров и встала возле Гланькиного дома.
— Был тут? — спросил Буц.
— Где, в «Универсаме»? — спросил я, улыбаясь.
Гланькин дом соседствовал с магазином.
Улыбка у меня получилась совсем натуральная.
Буц облизнул губы и замолчал, скучно и устало глядя куда-то в окно.
Я тоже с удовольствием помолчал. Когда говорил — все опасался как бы зубы не лязгнули или голос не сорвался.
— Не у тебя Аглая? — спросил он еще раз.
Я цыкнул воздухом между передних зубов и скривил еще одну усмешку в ответ. Сказать «не у меня» — похоже на оправдание. Сказать «у меня» — зачем? чего нарываться-то?
— Я так и знал, что не у тебя, — подумал вслух Буц. — Хули ей с мусорком делать… Если только в совок собрать, — здесь Буц захихикал, довольный своей шуткой, и на бритом затылке водителя обнаружилась довольная жировая морщина: улыбался он, запрокидывая башку, всем небритым своим лицом — но получалось, что и затылком тоже.