— Бедняга, наверное, думает, что нам ничего не удалось сделать, — прошептал неизвестный. — Ну и храбрый же паренёк!
Проходя мимо, Колен плюнул у ног сеньора Ангеррана, и тогда здоровенный стражник, который вёл мальчика, дёрнул за верёвку, чтобы принудить его опуститься на одно колено.
Кто-то из стражников принёс лестницу. Колокол пробил в последний раз, и наступила гнетущая тишина.
— Проси у неба отпущения грехов! — громко произнёс, приблизившись к виселице, капеллан Мелло.
Готье Маллере сердито оттолкнул его.
— Пусть каждый из вас запомнит, — крикнул он: — так поступят со всеми Жаками, молодыми и старыми!
Человек на чердаке часовни тихо поднялся на ноги. Луч света озарил лицо Одри.
Маллере подталкивал Колена Лантье к лестнице, тот упирался изо всех сил.
— Ко мне, Жаки!
Этот грозный клич, казалось, донёсся с неба.
Первая стрела пронзила сердце сеньора Ангеррана. Он упал ничком, стукнувшись лбом о помост. Перепуганные наёмники и не подумали прийти ему на помощь. В панике каждый заботился только о своём спасении. Не менее десятка стражников корчилось на земле в предсмертных судорогах, оставшиеся в живых бросились к выходу, но чьи-то таинственные руки заперли ворота, и весь гарнизон Мелло очутился в западне на этом дворе, окружённом высокими строениями.
Зажигательные стрелы попали на сеновал, и огонь быстро распространялся по сложенному здесь сену и мешкам с овсом. Горький дым ел глаза.
— Ко мне, Жаки! В часовню, Колен, скорее в часовню!
Время от времени раздавались слова команды. Жаки поспешно занимали крыши сарая, конюшни, караульни и чердак над часовней.
Госпожа Эрмелина упала без чувств на труп своего благородного супруга. Готье Маллере, увидев, что игра проиграна, исчез, как в воду канул, а немногие наёмники, уцелевшие под тучей искусно нацеленных стрел, пущенных искусными руками, молили сохранить им жизнь. Капеллан и Бод л’Экиль лежали на плитах, притворившись мёртвыми, и возносили молитвы богу.
Пожар разгорался.
Повинуясь зову Одри, Колен перебежал через двор. Никто не пытался его остановить. В часовне он попал в объятия Вернеля.
Взлохмаченный, почерневший от сажи, Толстяк был вне себя от досады.
— Проклятый боров опять ускользнул от меня. А я приготовил для него стрелу. Только бы мне найти этого Маллере! Уж я выпущу из него кишки!
Сноп искр рассыпался во дворе.
Одри опустился с колокольни на верёвке большого колокола. Каждая морщина на его лице смеялась.
— Ну, Колен, здорово мы их накрыли! Что скажешь?
Крыша сарая, сорванная огненным вихрем, упала с ужасным грохотом.
Одри трижды протрубил в рог. Лёвой рукой он обхватил за плечи Колена. Мальчик тихонько всхлипывал.