— В этом не было никакой необходимости, радость моя. Я и сам догадался.
— Догадался! Но как, когда?
— Да почти сразу. Ты забываешь, дорогая Кэйси, что мне приходится иметь дело с актерами и актрисами.
— Но почему же ты ничего не сказал? Ты представляешь, через что ты заставил меня пройти?
— Для разнообразия, — сказал он без тени сочувствия в голосе. — У тебя ведь была масса возможностей признаться во всем.
— И ты сказал об этом сестрам?
— Ммм… Они от души повеселились.
— Значит, ты и не собирался лететь в Вашингтон.
Он ухмыльнулся и подошел поближе.
— Кэйси, все, чего я хотел — убедиться, что эти две милые дамы поднялись на борт самолета и что у меня не осталось никаких сомнений на этот счет. Я даже обещал им, что пожертвую Ордену домик и земельный участок деда…
— Не может быть, Джеффри!
— Если только, — он обнял ее за талию и уставился на нее своими необыкновенными глазами — сумрачными, миндалевидными, опушенными густыми темными ресницами, — глазами, в которые она могла бы смотреть целую вечность, — если они присвоят лагерю имя Сэса Рэсбоуна.
— И что же они ответили?
— Они слегка поежились, но согласились. Так что, можно считать, на свете уже появился лагерь для малолетних правонарушительниц имени Сэса Рэсбоуна. Кэйси Грэй, вы тоже ежитесь?
— Не-а, — она отрицательно покачала головой. — Я очень рада, это так великодушно с твоей стороны…
— Дорогая, у меня готов салат, охлаждается вино, а меч-рыба сама просится на сковородку, — пробормотал Джеффри, осыпая ее короткими, легкими поцелуями в глаза, нос, щеки и, наконец, в губы, — но ведь все это может немного подождать, правда?
Она просунула руку под халат, почувствовав, как он вздрогнул от ее прикосновения, и провела пальцами по его мускулистой, покрытой жесткими волосами груди.
— Ты здесь хозяин, — прошептала она, почти не дыша.
Он улыбнулся.
— Действительно…
— Я кое о чем забыла тебе сказать, — начала Кэйси. — Просто вылетело из головы.
Они сидели на веранде, растянувшись в шезлонгах. Солнце садилось в оранжево-красные облака, затянувшие горизонт над Тихим океаном. Ужин прошел спокойно и очень романтично после того, как они долго и страстно любили друг друга.
Джеффри поднял бокал вина и с интересом уставился на Кэйси.
— У тебя есть брат, и он — монах, — сказал Джеффри.
Она рассмеялась.
— Ничего подобного. Я… Я получила эту работу.
Он чуть не выронил бокал.
— Какого черта ты не сказала об этом раньше? Кэйси, ведь это же замечательно!
— Прости, у меня просто вылетело из головы.
— Вылетело из головы! Мне становилось плохо, чуть ли не до потери сознания, когда я думал, что придется отправлять тебя обратно в Вашингтон либо из-за работы, либо из-за тетушек, либо из-за твоего отца. — Он снова поднес стакан ко рту. — За океан и за тебя!