— Что за дома вы строите? — спросил Бруно.
— Ну… так называемые современные. Я спроектировал пару магазинов и небольшое административное здание.
Гай улыбнулся. Он совершенно не чувствовал той скованности и раздражения, какие обычно испытывал, когда люди интересовались его ремеслом.
— Вы женаты?
— Нет. То есть вообще-то да. Живем раздельно.
— Почему?
— Несходство характеров, — ответил Гай.
— И давно?
— Три года.
— Разводиться не собираетесь?
Гай, нахмурившись, задумался.
— Она, как и вы, из Техаса?
— Да.
— Намерены вы с нею встретиться?
— Обязательно. Сейчас нам предстоит оформить развод.
Гай сжал зубы. Зачем он это сказал?
Бруно презрительно фыркнул;
— Каких только девок вы не подбираете себе в жены там, на Юге!
— Хорошеньких и очень, — возразил Гай. — По крайней мере, некоторых.
— Но большей частью туповатых, разве не так?
— Не без того, — и Гай про себя улыбнулся. Мириам как раз из таких южанок, которых, видимо, имел в виду Бруно.
— А ваша жена, она из каких?
— Довольно хорошенькая, — осторожно ответил Гай. — Рыжая. Несколько полноватая.
— Как ее звать?
— Мириам. Мириам Джойс.
— Хм… Умная или туповатая?
— Не очень умная. Я и не хотел жениться на умной.
— И втрескались вы в нее по уши, верно?
Как он догадался? Разве это заметно? Бруно сверлил его проницательным взглядом, ни разу не мигнув, словно дошел до той стадии усталости, за которой уже и сон не берет. У Гая возникло чувство, что эти серые глаза изучают его вот уже много часов подряд.
— Почему вы так решили?
— Хороший вы парень, ко всему относитесь серьезно — и к бабам тоже, да?
— Что значит «серьезно»? — возразил Гай. Но его захлестнуло теплое чувство к Бруно, потому что тот откровенно сказал о чем думает. Большинство людей, и Гай это знал по собственному опыту, хранят свое отношение про себя.
Бруно развел руками и вздохнул.
— Так что это значит «серьезно»? — повторил Гай.
— Весь нараспашку, столько надежд возлагаете, а потом получаете в зубы. Разве не так?
— Не совсем.
Однако эти слова пробудили в нем жалость к себе. Он встал, прихватив стакан, но отойти в купе было решительно некуда, и вагон так раскачивало, что нельзя было даже толком стоять.
А Бруно все не сводил с него взгляда, закинув ногу на ногу (так что старомодный ботинок болтался в такт поезду), снова и снова ударами пальца стряхивая с сигареты пепел прямо в тарелку. Недоеденный розово-черный бифштекс медленно серел под пепельным дождем. Гаю показалось, что Бруно, услышав, что он женат, стал коварнее. И любопытней.
— Что стало с вашей женой? Завела любовников?
Пунктуальность Бруно тоже вызывала в нем раздражение.