— Чарли, ты знаешь, что толстеешь? — спросила мама с улыбкой.
Бруно улыбнулся в ответ — это было так на нее похоже. Сейчас она сидела за туалетным столиком, заправляя волосы под резиновую шапочку.
— Аппетит улучшился, — сообщил он, хотя аппетит у него стал хуже, как и пищеварение. Но он все равно почему-то толстел.
Не успела мама закрыть за собой дверь в ванную, как постучался Джерард.
— Она там долго пробудет, — сообщил Бруно.
— Передайте, что я в холле, будьте любезны.
Бруно постучал в дверь ванной, передал, что просили, а потом отправился к себе. По тому, как лежала на постели записная книжка, он догадался, что Джерард ее обнаружил и просмотрел. Бруно не торопясь приготовил себе хайбол покрепче, выпил, медленно спустился в холл и услышал, что мама уже вышла и разговаривает с Джерардом.
— …настроение, похоже, не лучше и не хуже?
— У него, знаете ли, настроения постоянно меняются, уследить трудно, я ничего не заметила, — ответила мама.
— Порой удается почувствовать психический настрой, разве нет, Элси?
Мама промолчала.
— …очень плохо, мне нужно от него больше помощи.
— Ты думаешь, он о чем-то умалчивает?
— Не знаю, — с этой его отвратительной ухмылочкой, и Бруно по голосу догадался, что Джерарду к тому же известно, что он подслушивает. — А ты?
— Конечно, я этого не думаю. Куда ты копаешь, Артур?
Она не давала ему себя обработать. После этого разговора, решил Бруно, Джерард потеряет в ее глазах. Он снова превратится в тупицу, в тупого айовца.
— Ты ведь хочешь, чтобы я докопался до правды, хочешь, Элси? — спросил Джерард голосом детектива из радиопостановки. — Он не хочет рассказать толком, чем занимался в четверг ночью, после того как вы расстались. Среди его знакомых есть довольно-таки темные личности. В их числе вполне мог оказаться и наемник какого-нибудь делового врага Сэма, и экономический шпион, и прочее в том же духе. А Чарлз мог сболтнуть, что вы с ним уезжаете на другой день…
— Ты на что намекаешь, Артур, что Чарлз об этом что-то знает?
— Я бы не удивился, Элси. А ты, если по-честному?
— Черт бы его побрал! — прошептал Бруно. И все это он говорит его маме!
— Конечно же я расскажу тебе все, что от него услышу.
Бруно ретировался к лестнице. Ее податливость привела его в ужас. Неужели у нее родилось подозрение? Что другое, а убийство она проглотить не способна. Разве он не понял этого еще в Санта-Фе? А вдруг она запомнила Гая, запомнила, что он говорил о нем в Лос-Анджелесе? Если Джерард выйдет на Гая в ближайшие две недели, у того еще могут оставаться царапины от зарослей, какой-нибудь подозрительный синяк или порез. Бруно услышал в нижнем холле мягкие шаги Джерарда, увидел его с подносом, на котором стояла мамина послеполуденная выпивка, и снова отступил вверх по лестнице. Сердце у него билось, словно в сражении, странном сражении со многими воюющими сторонами. Он поспешил к себе в спальню, глотнул как следует, улегся и попытался уснуть.