– Твой отец поступил глупо.
– Нет, не глупо, – возразила она. – Благородно. Даже смело. Он сказал, что либо они все вместе пойдут ко дну, либо он придумает, как спасти компанию от разорения.
– И что произошло?
Роуз посмотрела на свои руки, сложенные на коленях:
– Несмотря на все его усилия, компания обанкротилась.
Ксеркс уверенно кивнул:
– Ему не следовало позволять своим чувствам брать верх над деловым расчетом.
– Он защищал своих сотрудников!
– Он не защитил их. Он их подвел. И, что еще хуже, он подвел тебя. Если бы он тогда продал компанию по выгодной цене, ты бы уже давно окончила колледж и не работала бы официанткой.
Ее глаза неистово сверкнули.
– Мой отец поступил в соответствии со своими принципами. Я думала, что ты, как никто другой, это оценишь.
– Я, как никто другой, умею реально смотреть на вещи. Компания по производству сладостей – это бизнес, а не благотворительная организация.
– Какие жестокие вещи ты говоришь!
– Таков главный закон бизнеса, – спокойно произнес он, обмакивая свой тако в гуакамоле. – Менее успешные уходят со сцены. На смену им приходят более успешные.
– Так не должно быть! – выпалила она. – Однажды я попытаюсь возродить «Линден кэнди». Составлю бизнес-план. Открою фабрику и…
– Забудь об этом, – жестоко сказал он. – Смирись с тем, что все кончено, и двигайся дальше.
Губы Роуз задрожали. Отвернувшись, она сделала глоток «Маргариты», затем произнесла:
– Тебе легко об этом говорить, не так ли? Ты раздираешь компании на части, как безжалостный хищник.
– Это выгодно.
– Ты понятия не имеешь, что значит управлять компанией, любить свое дело, вкладывать в него душу.
– Ты права, – ответил он. – Но мне это не нужно. Я не хочу примешивать к работе чувства. Бизнесмен должен сохранять трезвый ум.
– В твоей жизни чувствам вообще нет места, не так ли? – Положив ладони на стол, она поднялась на ноги. – Мне тебя жаль. Правда.
Будь на месте Роуз кто-то другой, он пропустил бы его критику мимо ушей и позволил бы ему уйти. Но Роуз единственный человек на свете, отношениями с которым он дорожит. Он не может допустить, чтобы они испортились.
Накрыв ее руки своими, он мягко сказал:
– Прости меня. Я не хочу с тобой ссориться.
Ее лицо просветлело.
– Я тоже не хочу ссориться. – Она облизала губы. – Но если бы только ты мог понять, насколько приятнее и увлекательнее создавать что-то свое, чем уничтожать чужое.
– Я не стал бы этого делать, даже если бы умел. Это пустая трата времени и денег. – Он поднялся. – Ты весь день просидела в четырех стенах. Не хочешь прогуляться?
– Прогуляться? – удивилась она.