Старик (Федин) - страница 18

— По-сма-триваю!

Мирон Лукич начал дрожать.

За углом, поодаль от дороги, на берегу стоял крытый возок. Человек подбежал к нему, усадил Мирона Лукича в кузов, точно ребенка в люльку, метнулся назад. Мирон Лукич расслышал торопливые шаги, как-будто настигала погоня, потом — тяжелое дыханье и шопот. Кто-то принялся впихивать в возок кресло Мирона Лукича, оно не умещалось, колесо придавило Мирону Лукичу ноги.

— Потерпите, — услышал он.

— Денисенко? — спросил Мирон Лукич.

— Я самый.

Мирон Лукич прошептал:

— А где она?

— Чего?

— А она готова? Готова? — сквозь дрожь бормотал он.

— Держитесь — ка! — сказал Денисенко, взбираясь на козла.

Лошади взяли. Люди, суетившиеся вокруг, канули в темень. Возок пронесся берегом — через рытвинки, намытые родниками, по затянутой тиной гальке — на Казанский взвоз, к оврагу, во двор Денисенки.

Там наскоро распрягли, сунули кресло в каретник, Мирона Лукича внесли в горницу, огни погасили.

Ямской двор проводил обычную ночь — ни чего не случилось: кони посапывали на конюшнях, фонарь коптил на столбе посереди двора, рыжей воронкой подымалась над огнем сальная гарь, ямщики спали вповалку, где попало — в тарантасах, под дворовыми навесами, на сеновале.

Мирона Лукича усадили в угол, завалив армяками, тулупами, полушубками. Денисенко отсуетился, залез на печь.

В тишине Мирон Лукич разворошил армяки, спросил вполголоса:

— Денисенко? А она где теперь?

— Пождем, — сказал хозяин.

Но ждать пришлось недолго. Звякнуло кольцо в калитке, ворота загудели, поднялся крик.

— Заройся глубже, — шепнул Денисенко.

В сенях что-то повалилось на пол, с треском, наотмашь распахнулась дверь, Павел и Петр Гуляевы, с фонарями в руках, ворвались в горницу.

— Денисенко, хромой дьявол! — вопил Петр, — куда девал отца? Слезай с печи, воровская кровь!

Павел ухватил Денисенку за ногу.

— Убью, цыганская душа, — кричал Петр.

Денисенко сорвался с печи, припал на лавку.

— С нами крестная сила, господи, царица небесная, пресвятая, пречистая мати-дева, мыкола милостивый, угодники, мученики, господи сил, преславный, преблагий…

— Убью, чор-рт! Куда запрятал старика? Говори!

Петр размахивал фонарем перед носом Денисенки. Денисенко трясся, лопотал:

— Апостолы, евангелисты, преподобные, блаженные…

Ямщики, заспанные, всклокоченные, налезали в комнату, толпились в дверях.

Павел дернул Денисенку за плечо, приподнял его, поставил на ноги.

— Що таке? — опомнился Денисенко. — Це ж Петро Мироныч! Це ж Павло Мироныч! Господи!

— Отвечай, где отец?

— Мирон Лукич? — испугался Денисенко.

— Прикидывайся! — орал Петр. — Убью! Отвечай, зачем выкрал отца через окошко?