Очевидно, что и пилот вертолёта почувствовал что-то неладное. Летательный аппарат спустился ниже и бестолково закружился над местом проведения третьего этапа соревнования.
Заглянув в кабину пилота, Лёха скомандовал:
– Зависаем над мостиком. Над тем, который пошире. Спускаемся – как можно ниже. Я спрыгну, а вы тут же уйдёте наверх… Не спорить! Это приказ! Выполнять!
Когда до поверхности моста оставалось около метра, Лёха прыгнул. Естественно, упал. Но, крепко обхватив холодные брёвна ладонями, вниз не слетел.
Он поднялся на ноги и, осторожно ступая по обледеневшим брёвнам, подошёл к тёмному овальному пятну, чётко выделявшемуся на фоне белоснежного поля.
– Мэри! – громко проорал Лёха. – Ты где? Отзовись, мерзавка рыжая, если слышишь меня! Пожалуйста! Мэри! Отзовись!
Минуты через полторы-две стало окончательно ясно, что ответа не последует.
«Во всём виноват Васька Суздалев, сволочь грязная в директорской должности, – принялся ворчать сварливый внутренний голос. – Говорили же ему, ублюдку, что надо чаще сплёвывать через левое плечо и регулярно постукивать по дереву. Так, нет же. Возгордился, тварь дешёвая. Мол: «Я в народные приметы не верю. Дикость это и дурацкое мракобесие. То есть, по утверждению заслуженных академиков… Я же в Москву собираюсь переезжать. Буду трудиться, понимаешь, в Министерстве культуры…» А раньше сам, десантник вшивый, рассказывал, что, мол, в этих местах – на изломе погоды – регулярно и бесследно пропадают люди… Сглазил, короче говоря, дрянь очкастая. Сволочь сибирская, пельменная…»
Лёха тяжело вздохнул и, коротко перекрестившись, прыгнул в снег – так, чтобы упасть рядом с выемкой, оставленной телом Мэри.
Он летел по бесконечному чёрному туннелю, в конце которого угадывалось крохотное светлое пятнышко. Перед глазами – навязчивой чередой – мелькали красно-жёлтые круги, фиолетово-сиреневые спирали и лимонно-зелёные молнии…
Глава шестнадцатая
Пианист
– Так я и оказался в Мире «церковников», – подытожил Лёха. – Открыл глаза, а кругом зелёная листва шелестит, рыжие белочки беззаботно перепрыгивают с ветки на ветку, птички весело щебечут. Поднялся на ноги, огляделся по сторонам. В трёх-четырёх метрах от меня – на высоченном муравейнике – Мэри сидит. Глаза испуганные, огромные, губы дрожат, по щекам медленно сползают крупные слёзы…
– Испугалась, бедняжка, – понятливо вздохнула Ванда. – Из морозной и снежной зимы – за пару мгновений – «перенестись» в жаркое лето. Тут кто угодно испугается.
– В раннюю осень.
– Ну, и что? Слова сути дела не меняет. Просто – при этом – ощущения наваливаются…, э-э-э… Как же это объяснить? Странные и муторные такие. Словно бы из-под тебя вышибли стул, но ты при этом не упал. А – по неведомой причине – висишь между полом и потолком. То бишь, между небом и землёй…