– Нормально, – не отрываясь от телевизионного экрана, согласилась Ванда. – Делай. Польскую, так польскую. Не возражаю. И не отвлекай меня, пожалуйста.
– Следующая позиция называется – «опытный пианист», – сообщил глубокий равнодушный голос. – Советую быть очень внимательными. Здесь важны мельчайшие детали и нюансы…
– Мельчайшие детали, понимаешь, – нарезая сосиски на тоненькие кружки, ворчал Лёха. – Тут астероид падает, а они пианистов обучают. Дурдом законченный. Бред горячечный. Блин горелый…
Во время обеда Ванда была молчаливой и задумчивой.
– Посмотрим телевизор? – по завершению трапезы предложил Лёха.
– Нет. У нас есть более важные дела, – возразила жена.
– Какие?
– Пошли в спальню. Будем играть в «трепетный рояль и опытного пианиста».
– А, как же… Мол, надо подождать несколько суток.
– Так же, – загадочно усмехнулась Ванда. – Нет у нас времени. Астероид приближается. А очень хочется – попробовать всякого и разного…
Глава семнадцатая
Свершилось
Утро выдалось погожим и спокойным. Настроение было – лучше не бывает.
– Не надо – так – на меня смотреть, – отводя глаза в сторону, попросила Ванда.
– Как – так?
– Не знаю. Но я очень смущаюсь…
– Стыдишься своей ночной раскованности? – развеселившись, предположил Лёха.
– Ага. Стесняюсь. Не по-графски я себя вела.
– То бишь, без аристократической благородной холодности?
– Без неё, – покраснела Ванда. – И хватит уже – так – улыбаться.
– Как – так?
– По-дурацки. Вот, как… И, вообще, немедленно иди на кухню и скушай лимон.
– Физиономия очень довольная?
– Ага. Морда белобрысая – с улыбкой до ушей. И одень, пожалуйста, трусы. Надо же и приличия соблюдать. Хотя бы элементарные… Я очень кушать хочу…
– Сделаем, – заверил Лёха. – Может, разогреть вчерашнюю польскую солянку?
– Не хочу – солянку. Вчера объелась.
– Значит, капризничаем?
– Капризничаем, – мило улыбнувшись, созналась Ванда. – Графиня я или где? А, что, нельзя?
– Можно. Капризничай – сколько душе угодно. Медовый месяц, как-никак…
– То-то же. Итак, не хочу – солянку!
– А яичницу с ветчиной? – предложил Лёха.
– С ветчиной, сыром и помидорами.
– Где же я возьму помидоры?
– В кладовой. Правая морозильная камера, верхняя левая полка.
– Они же замороженные.
– Разморозишь.
– Растворимый кофе сойдёт?
– Конечно же, нет. Свари, пожалуйста, настоящий. По-турецки, – продолжила капризничать супруга. – Иди уже, пианист! Не смущай бедную девушка. Дай спокойно одеться.
– Уточняю. Опытный пианист.
– Согласна. Настоящий виртуоз. Только я кушать очень хочу. Помираю, буквально-таки, от голода…
Приготовив яичницу и кофе, он включил аппарат видеосвязи. Но экран монитора лишь равнодушно подмигивал светло-голубыми всполохами.