– Я поняла. Ты очень хорошо объяснил… Иди. И возвращайся как можно быстрее…
Он внимательно осмотрел выбранный арбалет.
«Правильно, братец, – одобрил много чего понимающий внутренний голос. – В таких делах шуметь нельзя. После громкой стрельбы – в обязательном порядке – подтянется подкрепление. По-тихому надо всё сделать. Как – в своё время – учили. Хорошо, надо признать, учили. На совесть… Арбалет? Надёжная игрушка. Двуствольная. Заряжается не стрелами, а тонкими стальными иглами. Годится. Не сомневайся…»
Подумав с минуту, Лёха прихватил с собой пятнистую плащ-палатку и прибор ночного видения.
– Как хорошо, милый, что ты вернулся! – обрадовалась Ванда. – А то меня уже – всю – колотит от липкого страха. Обними покрепче. Ещё крепче. А теперь поцелуй. Ещё…
– Что у нас с местом для засады? – через пару минут поинтересовался Лёха. – Высмотрела что-нибудь подходящее?
– Высмотрела. Я же у тебя – глазастая. Вот, сам посмотри. Узкий проход между двумя высокими камнями-валунами.
– Молодец, одобряю. Я, надев на голову прибор ночного виденья, лягу здесь, а ты накроешь меня плащ-палаткой. А поверх старательно обложишь болотным мхом и закидаешь сухими ветками.
– Ты, что же, прямо сейчас будешь ложиться? – зябко передёрнула плечами Ванда.
– Ага. Чего, собственно, тянуть? Перестрахуемся немного. Лучше перебдеть, чем шальную пулю словить…
– А мне что делать?
– Тебе, сероглазка? – изобразил глубокую задумчивость Лёха. – Лежи себе в палатке и через каждые семь-восемь минут громко постанывай.
– Зачем – стонать?
– Имитируя бурный оргазм, ясное дело.
– Зачем? Очередная солдафонская шутка?
– Чтобы коварный визитёр подумал, что в палатке находятся два человека. То бишь, занимаются жарким сексом, позабыв обо всём на свете.
– Когда мне вылезать наружу? – жалобно улыбнулась Ванда. – Как я узнаю, что всё… м-м-м, закончилось?
– Я заухаю полярной совой…
Ночь тянулась и тянулась. Иногда казалось, что она бесконечна. То есть, пришла навсегда.
«Наступит ли рассвет? – засомневался мнительный внутренний голос. – Может, наша древняя планета – после падения астероида – перестала вращаться? Тьфу-тьфу-тьфу, конечно. Постучи, братец, по дереву. Типа – за меня…»
Ночь. Чернота. Звенящая тишина. Только в низеньких кустиках вереска, растущих неподалёку, шелестел порывистый ветер, беззаботно гоняя по чёрным камням обрывки засохшего лишайника. Изредка подавали голос неведомые ночные птицы. Время тянулось нестерпимо медленно и вязко. С ночного неба – понимающе и мудро – подмигивали крохотные огоньки звёзд, окружавших со всех сторон одинокую Луну.