Подошёл старшина Кивенко – невысокий худощавый мужик лет сорока с обветренным загорелым лицом. Молча остановился в двух шагах. Я поднялся на ноги. Кажется, держат.
– Хорошо стреляешь, писатель.
– Спасибо.
– Есть предложение, – у него были глаза человека, который точно знает, чего хочет.
– Слушаю.
– Видишь эту гору или, точнее, холм? – он показал рукой.
Я посмотрел. Холм высился справа от воинской части, если стоять лицом к морю. Северная его сторона была пологая, а южная обрывалась в море.
– Так точно, вижу.
– Что ты о нём думаешь?
Холм как холм, что о нём думать… Или это проверка нового бойца на сообразительность? Он похвалил меня за меткую стрельбу. Ну-ка прикинем. С вершины холма до дороги – километра полтора. Плюс-минус. Далековато, прямо скажем, для эффективного винтовочного огня. Но ведь немцы, если подтянут подкрепления и снова решатся атаковать, подойдут ближе, как это уже было. И тогда…
– Неплохую позицию для снайпера можно наверху оборудовать, – сказал я.
– Правильно, – кивнул старшина. – Сможешь? Винтовку с оптическим прицелом я тебе дам. Осталась от Вахрушина, его убило три дня назад, когда мы из окружения выходили. И вот опять в капкане. На этот раз, кажется, мёртвом. Самое главное, потом уйти сможешь, когда нас… – он помолчал. – По берегу моря. Ты гражданский, глядишь, и пронесёт. Винтовку бросишь и уйдёшь.
– Нет уж, – сказал я. – Любое дело следует доводить до конца. Каким бы этот конец не был.
– Конец тут будет один, – сказал Кивенко. – На всех. Но наша задача сделать так, что бы конец этот обошёлся немцам очень дорого.
Трёхлинейная винтовка на брезентовом ремне и патроны с той головкой, что страшны любой броне, трёхлинейная винтовка на брезентовом ремне и патроны с той головкой, что страшны любой броне…
Строчка из «Василия Тёркина» крутилась в голове безостановочно, замкнувшись сама на себя. Со снайперкой за плечом, патронами, флягой, наполненной водой, сапёрной лопатой в чехле и каской на голове я поднимался по восточному, довольно крутому склону то ли горы, то ли холма. В сочетании с майкой, шортами и «кроксами» на ногах, видок ещё тот. Жаль, никто из друзей-знакомых не видит. И не увидит. Эй, а почему, собственно? Телефончик-то у меня с собой. А в нём – камера.
Я остановился, посмотрел по сторонам. Никого. Вытащил мобильник и вжикнул несколько кадров самого себя с вытянутой руки. Получилось не очень, но общее представление есть. Кстати, правильная мысль. Сейчас устроюсь наверху и сниму несколько панорам. Чтобы потом самому себе поверить. Если оно будет, это «потом».