К концу этого бесконечно долгого дня я был абсолютно выжат. Вернувшись в гостиницу, я переоделся, спустился в бар и присел за столик у стены, прикрыв глаза. Ко мне подошёл аккуратно одетый человек,
— Что бы Вы хотели, мистер Снейп?
Я встрепенулся.
— Вы не похожи на официанта.
— Я им и не являюсь, я хозяин этой гостиницы. Могу я присесть? — улыбнулся он.
— Я Вас не знаю, — сказал я и указал на стул напротив.
— Это так, зато я Вас знаю хорошо, моё имя Грэтфел, Вы помогли моей жене скрыться от Упивающихся Смертью когда-то, теперь всё что я имею — Ваше, только скажите.
— С меня достаточно будет и чашки кофе, если у Вас найдётся, — сказал я.
— Конечно, — он вскочил. — У нас самый лучший кофе во всём Авиньоне!
Грэтфел вернулся очень быстро, поставил передо мной дымящуюся чашку кофе, поклонился и отошёл. Я взял чашку. Интересно, кто-нибудь ещё знает меня здесь? Чуть поодаль за столиком в уголке я увидел Грейнджер. У неё было такое лицо, будто она наелась слизней. Она почувствовала мой взгляд и подняла глаза, я поманил её пальцем. Она подошла и присела напротив.
— Что мисс Грейнджер, — спросил я. — Никогда не было так много работы? Ну что же, привыкайте, теперь так будет всегда.
— Нет, профессор, — она мотнула головой. — Дело совсем не в этом.
Я заметил, что на её щеках блестят две мокрые дорожки.
— Мне кажется, или Вы плакали, мисс Грейнджер? — спросил я.
— Вы всё знаете, профессор, — начала она. — Скажите, почему, когда кажется, что всё должно быть хорошо, вдруг становится невыносимо плохо?
Я усмехнулся.
— Не смотря на то, что, как Вы говорите, я знаю всё, я не умею отвечать на вопросы, в которых совершенно отсутствует смысл.
Она чуть улыбнулась и уткнулась взглядом в столешницу.
— Я говорю о тех, кто рядом, профессор. Почему когда мы уверенны, что с ними нам будет очень хорошо, вдруг оказывается, что мы просто сами себе лжём.
— Вам плохо рядом с Ваши мужем, мисс Грейнджер? — спросил я.
Она подняла на меня глаза.
— Нет, мне очень хорошо, но часто мне кажется, что ему очень плохо.
— Почему Вы так решили?
Не знаю, зачем я начал разговор, но слёзы этой девушки напомнили мне об Эни и эмоции отодвинули разум на второй план.
— Ему совершенно не интересно, чем я дышу, какое моё любимое занятие, что у меня на душе…
Она запнулась, моё сердце сжалось, Эни тоже сказала мне недавно, что я не замечаю её.
— Вы должны разговаривать с ним, — сказал я. — Как можно больше разговаривать. Мы, мужчины такой народ, знаете ли, что сами ни за что не догадаемся.
— А Ваша жена говорит Вам всё? — вдруг спросила она.