— В Хогвартсе здорово, тётя Минерва учит меня разным интересным вещам. Ученики очень смешные и пытаются играть со мной, как будто я какой-нибудь малыш, а я управляюсь с лестницами лучше них самих и могу превратить их нос в картошку и обратно их же собственной палочкой.
Я усмехнулся, а она снова всхлипнула.
— Но я хочу домой, папа. Пообещай, что ты вернёшь нас домой.
Это «нас» воткнулось, словно остриё ножа. Я так долго считал, что моя Лили ещё ребёнок и старался оградить от всего, что, по моему мнению, не годится для детей, а она, оказывается, уже успела повзрослеть и понять много больше, чем её глупый отец.
— Обещаю, — сказал я.
Лили заулыбалась, чмокнула меня в щёку и упорхнула в сторону замка. Я отправился следом. Если я получил такое от дочери, чего же мне следует ожидать от профессора МакГонагалл? Всё, что я выстроил на бумаге, теперь казалось нелепым и ненужным.
Профессор приняла меня холодно и официально. Указав на кресло напротив, она сказала,
— Я согласилась выслушать тебя только из уважения к твоим прошлым поступкам, Северус, а ещё потому, что не могу вытащить из Эни не единого слова. Может, ты объяснишь мне, что происходит?
Я задумался и осмотрелся. Кабинет директора. Сколько воспоминаний связано с ним и ни одного хорошего. Подобно мне в прошлом, Минерва также ничего не меняла здесь. Только огромный портрет Альбуса появился на одной из стен. Как и профессор МакГонагалл, он смотрел на меня, нахмурившись, и видимо тоже ждал ответа. Мне было бы проще, если бы встреча состоялась в каком-то другом месте. Здесь всё грозило провалом. Я взглянул в окно и сказал,
— Я бы мог начать с оправданий, профессор, но я не стану этого делать. Нет таких оправданий, которые я сам мог бы определить, как достаточные. Придя к Вам, я преследую только одну цель — исправить всё, что случилось и ради этого, я даже готов признаться, что мне нужна Ваша помощь.
Похоже, профессор была обескуражена.
— Я не знаю, чем помочь, — развела она руками.
— Расскажите мне об Эни. Кто были её родители? Чего она боится, и почему Вы сами не говорите ей, что Вы ей не чужая?
Профессор глубоко вздохнула.
— Хорошо, — сказала она. — Я расскажу, но только ради моей девочки. Она погибнет без тебя, уж слишком прочно ты обосновался в её сердце. Я никогда не понимала её странной тяги к тебе, но раз уж с этим ничего нельзя сделать, то пусть это хотя бы доставляет ей радость.
— Наверное, нужно начинать с самого начала, — сказала Минерва, сняла очки, положила их рядом с собой на стол и чуть прикрыла глаза, откинувшись в кресле. — Отец Эни родился позже меня всего на несколько часов, но с самого детства между нами пролегла огромная пропасть. Он был очень похож на нашу мать в своём стремление всегда быть словно бы над всеми. А я вообще не знаю, в кого пошла, меня раздражало ханжество, высокомерие и снобизм моей семьи, граничащие с фанатизмом. Безусловно, это обернулось для меня тем, что я стала изгоем в собственном доме, в то время как Квирин пользовался безграничной любовью. Я с нетерпением ждала отъезда в Хогвартс, но известие о том, что в поколения и поколения слизеринцев затесался один гриффендорец, добило мою мать окончательно. Поскольку она не могла отказать мне в праве возвращаться домой на каникулы, она написала, чтобы, по крайней мере, Рождество я проводила в школе. За время учёбы наши отношения окончательно разладились. После окончания школы, я встретила одного человека, вышла замуж и сбежала с ним в Уэльс лишь бы не быть обязанной снова видеть постные мины родственников. Но моё счастье не было слишком долгим и безоблачным, и пришлось возвращаться. Я несколько недель жила в гостинице, не решаясь показаться на глаза матери и зная какое унижение меня ждёт.